Глава 8. Место, где рождаются молнии

Аляска, лето 2011

Сотрудники проекта HAARP столовались в красивом одноэтажном здании под причудливо изогнутой крышей, напоминающей тренажер для роллеров или скейтбордистов. Внутри вкусно пахло жаренным на гриле мясом, и у любящего поесть Ковальски рот мгновенно наполнился слюной.

Агенты подошли к длинной стойке, за которой два латиноамериканца, больше похожие на бандитов, чем на поваров, жарили на больших сковородах аппетитно шкворчащие котлеты. Улыбчивые девушки в коротеньких белых халатиках сооружали из этих котлет, помидоров и салата огромные гамбургеры, щедро поливая начинку майонезом и кетчупом.

Ковальски взял себе два гамбургера с перченой говядиной и салатом, более умеренный в еде Маккормик ограничился фишбургером с лососем. На гарнир оба взяли по здоровенной порции картошки фри, красную фасоль и сырные палочки. Нагрузив все это на широкие белые подносы, они прошли в дальний угол зала и сели за столик, расположенный у большого панорамного окна. С этой позиции им был хорошо виден весь зал, в котором, несмотря на урочное время, народу было немного.

Ковальски покрутил головой и обнаружил на противоположной стене зала панель с никелированными кранами. Кранов было восемь: два для минеральной воды, с газом и без газа, для кока-колы, пепси, спрайта и фанты, и два для пива, алкогольного и безалкогольного.

— Схожу на разведку, — заявил Ковальски.

Вскоре он вернулся с двумя бокалами золотистого пива.

— Здесь все бесплатно, — сообщил он напарнику. — Пожалуй, я не буду сильно переживать, если расследование затянется.

— Если босс оторвет тебе голову, — ухмыльнулся Маккормик, — дармовое пиво тебя вряд ли утешит. Тебе просто некуда будет его заливать.

Ковальски нахмурился, обдумывая остроумный ответ, но в этот момент к их столику подошел высокий пожилой мужчина в строгом темном костюме, и победа осталась за Бучем.

— Добрый вечер, джентльмены, — мужчина говорил с заметным немецким акцентом, — могу я составить вам компанию? Мое имя Лотар Эйзентрегер, я советник директора проекта по линии Европейского Союза.

— Разумеется, — приветливо сказал Маккормик. — Присаживайтесь, мистер Эйзентрегер. Я — Шон Маккормик, а этот большой парень — Пол Ковальски. Мы оба из ФБР.

— Я в курсе, — кивнул Эйзентрегер, пододвигая к себе стул. — Можете звать меня просто Лотар. — Усевшись и вытянув свои длинные ноги, он небрежно щелкнул пальцами. Ни Буч, ни Ковальски сначала не поняли, зачем он так сделал, но не прошло и минуты, как к их столику подбежала миловидная девушка в белом халатике и поставила перед советником большой бокал янтарного пива.

Маккормик и Ковальски переглянулись. «Да этот Лотар и впрямь важная птица», — подумали оба.

— Как вам нравится на Аляске? — спросил Лотар, отхлебнув большой глоток. Пенные клочья повисли на его рыжеватых усах.

— В целом неплохо, — откликнулся Маккормик. — А правда, что работать здесь — все равно что сидеть в огромной микроволновке?

Эйзентрегер рассмеялся.

— Это вам Стюарт рассказал? Он любит эти страшилки для новичков. Нет, реальной опасности здесь не существует. Ну, разве что вы решите прогуляться под сетью во время какого-нибудь эксперимента. Но вообще-то люди Эшбоу внимательно следят за тем, чтобы такого не случалось.

— И про мутантов вранье? — спросил Ковальски.

— Конечно. Если бы хоть у кого-то из местных родился ребенок с отклонениями, никто не стал бы здесь работать даже за тройной оклад. С другой стороны, все эти слухи — неплохая защита от докучливых гостей. Туристы сюда не спешат, так что в лесах по-прежнему полно непуганого зверья, а реки переполнены рыбой. В Европе о таком можно только мечтать.

— Вы давно здесь работаете, Лотар?

— Недавно. — Эйзентрегер отпил еще пива. — Всего три месяца. Но мне здесь очень нравится.

— А что Европейскому Союзу нужно от американского военного проекта? — поинтересовался Маккормик.

— Мы финансируем часть работ, связанных с астрофизическими исследованиями, — объяснил немец. — Программа «Дедал», слышали?

— Нет, — честно ответил Буч. — Мы ведь оперативники, в науке разбираемся слабо.

— Это не так уж существенно, — успокоил его Эйзентрегер. — Я и сам не ученый, а администратор. Но если вам интересны технические детали, я могу познакомить вас с доктором Ченом, который отвечает за научную сторону программы.

— Спасибо, мистер Эйзентрегер, это было бы прекрасно.

— Лотар, друзья, зовите меня просто Лотар. — Немец в два глотка расправился со своим пивом и отставил опустевший бокал. — Вы, как я понимаю, будете расследовать смерть доктора Харриса?

Маккормик кивнул.

— Вы были с ним знакомы?

— С Джозефом? Конечно, был. Великолепный профессионал! Мы уже были знакомы заочно — еще до того, как Джо пришел в проект HAARP, корпорация, в которой я тогда работал, приглашала его протестировать системы компьютерной безопасности. Харрис выполнил работу блестяще — правда, он наотрез отказался ехать в Европу и сделал все — как правильнее сказать? — дистанционно.

— Что за корпорация? — заинтересовался Буч.

— Не думаю, что вы про нее слышали, — улыбнулся Эйзентрегер. — Это частная компания, занимающаяся информационными технологиями и консалтингом.

— Значит, вы были с доктором Харрисом в приятельских отношениях? — Ковальски, как всегда, пер напролом.

— Ну, я бы так не сказал. Джо вообще мало кого подпускал к себе. Знаете, такой тип слегка чокнутого профессора, живущего в своем мире цифр и формул… Мне кажется, ему просто неинтересно было общаться с теми, кто не разделял его страсти к математике.

— А враги у него были? — продолжал допытываться Ковальски.

— Враги? Нет, не думаю. Для того чтобы завести врагов, нужно хоть как-то общаться с людьми, вести социальную жизнь, а Джо парил в своих заоблачных высотах и на нас, простых смертных, почти не обращал внимания.

— А как насчет девушек? — спросил Маккормик. — Он что, был полным аскетом или же у него все-таки были подруги?

— Подруги? — Эйзентрегер задумался. — Ну, не могу поручиться, но мне кажется, он поддерживал близкие отношения с одной женщиной… хотя это, возможно, всего лишь домыслы.

— И что же это за женщина?

— Лайза Арчер из геофизической лаборатории. Но, повторяю, Джо был весьма скрытным парнем, так что утверждать наверняка я не берусь.

— А как вы сами полагаете, Лотар, — Маккормик доверительно дотронулся до руки Эйзентрегера, — могли его убить? Или это все же была естественная смерть?

— Любая смерть мужчины в расцвете сил неестественна, — отрезал немец. — Джо был здоровенным негром… простите, как у вас тут принято говорить, афроамериканцем. Я не верю, что у него просто так взяло и отказало сердце.

— Значит… — аккуратно подтолкнул его Маккормик.

— Значит, версия с убийством выглядит более вероятной. — Эйзентрегер с сожалением посмотрел на пустой бокал и поднялся. — Ищите убийцу, джентльмены. Если понадобится моя помощь — я к вашим услугам.

Он положил на стол две визитные карточки — черные, с серебряным тиснением.

— Приятно было познакомиться, Лотар, — вежливо сказал Ковальски.

Немец по-военному четко кивнул, собравшись уходить, но вдруг словно вспомнил о чем-то.

— Да, кстати, вы уже встречались с Доном Эшбоу?

— Это была довольно короткая встреча, — дипломатично ответил Маккормик.

— Вам не показалось, что он… несколько смущен происшествием с доктором Харрисом?

— Смущен? Но это естественно — он же начальник службы безопасности.

— Комплекса HAARP. А Харрис умер на озере Сильвер-Лейк, в тридцати милях отсюда. По мне, Эшбоу должен лопаться от радости, что Харрис отбросил коньки за пределами его зоны ответственности. Убийство или смерть от сердечного приступа — Эшбоу в любом случае ничего не грозит.

Агенты переглянулись.

— Спасибо, что просветили нас, Лотар, — сказал Буч. — Мы обязательно это учтем.

— HAARP — это огромная метеорологическая лаборатория, — доктор Чен обвел макет зеленым лучом лазерной указки. — Крупнейшая в мире, хотя некоторые считают, что комплекс «Уран‑4» в России не уступает HAARP по величине. Площадь антенного поля — тринадцать гектаров. У нас сто восемьдесят антенн разной величины. Совокупная мощность — три с половиной миллиона ватт. Вот здесь находится радар некогерентного излучения с двадцатиметровой тарелкой. Тут — лазерные локаторы, здесь — магнитометры. Вот тут — святая святых, компьютерный центр обработки сигналов и управления антеннами. Здесь, кстати говоря, работал покойный доктор Харрис.

— Скажите, док, а зачем вообще все это? — Ковальски махнул лапищей в сторону макета. — Это ведь чертова уйма денег налогоплательщиков! Неужели только ради того, чтобы точно предсказывать погоду?

Китаец вежливо улыбнулся.

— В проекте HAARP есть и гидро­метеороло­гическая служба. Ее штат, если я не ошибаюсь, двенадцать человек.

— А остальные девятьсот восемьдесят восемь?

— В основном военнослужащие армии США. Ну и сотрудники лаборатории «Филипс», разумеется.

— «Филипс» — это ведь европейская фирма, — заметил Маккормик.

— Это не тот «Филипс», сэр. — Чен выключил указку и аккуратно убрал ее в карман. — Это кодовое обозначение секретного научного подразделения Пентагона, расположенного на базе ВВС США в Нью-Мексико. Один из объектов, находящихся в ведении лаборатории «Филипс», — знаменитая «Зона 51».

— Ого, — присвистнул Ковальски. — Это там, где держат инопланетян и их тарелочки?

Чен кивнул. Видно было, что он доволен произведенным эффектом.

— Итак, вы уже догадались, что комплекс HAARP имеет весьма отдаленное отношение к прогнозам погоды. Это прежде всего военный объект.

— Система противоракетной обороны? — предположил Буч.

— И это тоже, но главное его назначение в другом. Вы когда-нибудь слышали о Никола Тесла?

Ковальски нахмурился, припоминая, но так ничего и не вспомнил.

— Это был гениальный физик, серб по национальности. Он приехал в Америку в конце девятнадцатого века и основные свои открытия совершил здесь. К несчастью, гениальность не сделала его хорошим бизнесменом. В конце концов все патенты на его изобретения были выкуплены другими людьми, и умер он бедняком. Теперь многие открытия Тесла приписывают другим физикам, в том числе Эдисону, но в действительности он один сделал для науки больше, чем все нобелевские лауреаты вместе взятые.

Во время Второй мировой войны Тесла предложил военному ведомству США проект нового сверхмощного оружия, работавшего на принципе беспроводной передачи энергии. Этот принцип был открыт им давно, еще на рубеже веков, но его, в отличие от других своих изобретений, Тесла не торопился запатентовать.

— Почему? — перебил китайца Маккормик.

— Полагаю, из-за страха перед возможными последствиями использования такого оружия. Представьте себе море огня, падающее с небес. Кару, постигшую Содом и Гоморру. Огненные стрелы Индры, поразившие древние города ариев. Атомная бомба, уничтожившая Хиросиму и Нагасаки, — игрушка по сравнению с оружием Тесла.

Чен сделал паузу, давая возможность своим собеседникам нарисовать в воображении картину тотального разрушения.

— Однако события, которые творились в Европе в сороковых годах, заставили его поменять свою точку зрения. Между Тесла и Пентагоном завязалась переписка… и в какой-то момент стороны были близки к соглашению. Напомню, изобретатель тогда очень нуждался в деньгах. А дальше… дальше все было очень странно. Контракт так и не был подписан, в 1943 году Тесла умер в нищете, а его бумаги, в которых описывался принцип энергетического оружия, бесследно исчезли.

— Их выкрали русские? — предположил Ковальски.

— К счастью, нет. Гораздо позже выяснилось, что Тесла завещал уничтожить их, но его душеприказчик предпочел продать записи военным — за гораздо более скромную цену, чем запрашивал сам изобретатель. Однако то, что дешево достается, дешево и ценится. Бумаги Тесла мертвым грузом лежали где-то в архивах Пентагона, пока в конце семидесятых годов их не обнаружил один любознательный полковник. Но потребовалось еще двенадцать лет и сотня экспериментов, прежде чем было принято решение о строительстве комплекса HAARP.

— Так все эти антенны…

— Да, это то самое супероружие Никола Тесла. Место, где рождаются молнии.

***

Никола Тесла гордился бы своими наследниками. Создание огромного комплекса излучателей, замаскированного под гидро­метеороло­гическую лабораторию, потребовало колоссальных финансовых вложений, но результат превзошел все ожидания. Мощь ста восьмидесяти антенн, сконцентрированная в одной точке ионосферы, могла разорвать защитную оболочку Земли так же легко, как раскаленная игла прожигает дыру в тонкой целлофановой пленке. Первые эксперименты были не слишком удачны: в 2005 году вмешательство в процессы, происходящие в верхних слоях атмосферы, вызвало к жизни чудовищный ураган «Катрин», стерший с лица земли половину Нового Орлеана. Впрочем, творцы HAARP радовались: они сумели вызвать из бутылки могучего джинна, теперь осталось лишь научиться им управлять.

Второй удар был нанесен более прицельно — и по чужой территории. Гигантский смерч, возникший из ниоткуда у берегов Италии, был порождением игры с поляризацией воздушных масс, затеянной кудесниками HAARP. Игра эта, впрочем, имела неожиданные последствия: ливневые дожди, затопившие половину Европы. Но алгоритм действий понемногу прояснялся, и летом 2010 года ученые, тестировавшие HAARP, сумели вызвать аномальную жару в России. Одновременно целая команда пиарщиков трудилась над тем, чтобы отвести все возможные подозрения от комплекса в Гаконе: в изменениях климата обвиняли Гольфстрим, компанию British Petroleum, допустившую масштабную утечку нефти из подводного трубопровода в Мексиканском заливе, глобальное потепление и солнечную активность, все возраставшую по мере приближения 2012 года. Конечно, совсем скрыть роль HAARP в драматических изменениях климата не удалось — спасибо чокнутым уфологам и приверженцам теории заговора, которые, узнав об испытаниях на Аляске, сразу же заподозрили неладное. К счастью, этой публике уже давно никто не верил, поэтому, когда энтузиасты движения «Заставим правительство раскрыть правду о преступлениях инопланетян» принялись бомбардировать своих конгрессменов запросами о связи экспериментов в Гаконе с ураганом «Катрин» и разрушением Нового Орлеана, над ними просто посмеялись.

Между тем ученые, посвященные в тайны HAARP, добивались все новых и новых успехов. После эффективных опытов по управлению климатом пришел черед настоящих молний. Зимой 2011‑го наследникам Никола Тесла впервые удалось создать огромное плазменное веретено длиной семь с половиной километров — это чудовище родилось в верхнем слое ионосферы и просуществовало почти пять минут, прежде чем самоуничтожиться с оглушительным треском, забившим помехами все радиочастоты.

Это был грандиозный успех. Оставалось лишь научиться управлять искусственными молниями — и Соединенные Штаты Америки оказались бы единственным владельцем оружия, равного которому еще не знала человеческая цивилизация.

— И эти молнии могут поразить любую цель на Земле? — недоверчиво переспросил Маккормик.

— Не только на Земле, — улыбнулся китаец. — В космосе тоже. Плазмоиды могут какое-то время существовать и в условиях вакуума. Осталось лишь придумать, каким образом направлять их на цель. Мы разрабатываем систему магнитных ловушек — что-то вроде невидимой сети из магнитных полей, в которую плазмоиды можно будет ловить, как бабочек сачком. Затем останется лишь подвести эту сеть к цели… ну а дальше плазмоид все сделает сам.

— А есть какая-нибудь защита от этих молний? — поинтересовался Ковальски.

Чен пожал плечами.

— На современном этапе развития науки — нет. Возможно, когда-нибудь… что-то вроде сверхмощных энергопоглощающих силовых полей… Но не сейчас. В этом смысле наши молнии — оружие куда более сокрушительное, чем ядерная бомба. Атомную бомбардировку можно пересидеть в очень глубоком бункере, а от семикилометрового языка плазмы не спрячешься нигде.

«Теперь понятно, почему смерть Харриса так всех переполошила, — подумал Маккормик. — Этот полигон на Аляске — новый Манхэттенский проект . Представляю, какая бы паника началась, если бы один из ведущих специалистов Лос-Аламоса погиб бы при столь подозрительных обстоятельствах!»

— Мистер Чен, — вкрадчиво спросил Ковальски, — а как получилось, что вы, китайский ученый, оказались допущенным к столь секретному военному проекту?

Чен беззаботно ухмыльнулся.

— Точно так же, как венгерский еврей Эдвард Теллер был допущен к созданию американской атомной бомбы, а немец и офицер СС Вернер фон Браун стал отцом американской ракетной программы и запустил «Аполлон» на Луну. Сила Америки всегда была в том, что она привлекала лучших ученых со всего мира, не обращая внимания на то, откуда они родом. В Китае меня не слишком жалуют: сам товарищ Ли Сан И лично подписал приказ о моем аресте.

— Кто такой этот Ли?

— Генерал, курирующий самые перспективные научные разработки в военной области. У нас его в шутку называют китайским Берией.

— А это еще кто? — сдвинул брови Ковальски.

— Русский политик, благодаря которому Советы получили атомную бомбу всего лишь несколькими месяцами позже американцев. Так вот, генерал Ли Сан И проявляет самый живой интерес к проекту HAARP. Насколько я знаю, в Тибете в обстановке строжайшей секретности строится аналог этого комплекса. Меня пытались привлечь к этому проекту… а когда я отказался, хотели арестовать и бросить в тюрьму. К счастью, мне удалось вовремя уехать из страны.

— А почему вы не захотели работать над китайским проектом?

— Я не люблю тоталитаризм, — обезоруживающе улыбнулся Чен. — Если уж кому-то суждено получить власть над небесным огнем, то пусть это будут США — оплот демократии во всем мире.

Маккормику на мгновение показалось, что в голосе китайца прозвучала весьма умело замаскированная ирония, но он тут же отогнал от себя эту мысль. Ведь всем известно, что Америка — самая свободная и сильная страна в мире. Этот узкоглазый сделал правильный выбор.

— А вы уже получили американское гражданство? — не отставал настырный Ковальски.

— Увы, пока нет. У меня «green card». Но я надеюсь, что дела пойдут хорошо и уже к концу года моя мечта осуществится.

— Давайте поговорим про доктора Харриса, — предложил Маккормик. — Насколько близко вы его знали?

— О, — сказал Чен, — боюсь, не очень близко. Он был довольно необщительным, хотя все мы, безусловно, очень уважали его как прекрасного специалиста по компьютерной безопасности. За те три месяца, что я здесь работаю, я разговаривал с ним всего два или три раза… причем исключительно на профессиональные темы.

— О защите информации? — удивился Буч.

— Да. Видите ли, меня очень беспокоила мысль о том, что генерал Ли Сан И может использовать хакеров для того, чтобы выкрасть секреты HAARP. В Китае очень хорошие хакеры, можете мне поверить. И я хотел предупредить доктора о возможности атаки с китайских серверов. Там есть некоторые технические детали, которые вряд ли будут вам интересны, но если вы все же захотите узнать больше, то все мои соображения изложены в докладных, которые я подавал мистеру Эшбоу.

— Разумеется, — сказал Маккормик, — мы захотим узнать больше. И знаете что, мистер Чен? У вас ведь наверняка сохранились копии этих докладных?

Китаец кивнул.

— Да, конечно. Если вы хотите…

— Хотим. Вы можете дать нам эти копии прямо сейчас?

— Если вы подождете пять минут. Они на ноутбуке в моей комнате.

— Слишком уж много иностранцев крутится возле этого проекта, — пробурчал Ковальски, когда Чен вышел из лаборатории. — Не нравится мне это.

— Да, — согласился Маккормик, — только русских тут не хватает. Думаешь, Харриса мог укокошить иностранный шпион?

— А почему бы и нет? Например, док мог бы узнать, что шпион по Интернету передает информацию своим хозяевам… вот тебе и мотив для убийства.

— Если бы мы писали сценарий для Голливуда, это, может, и прокатило бы. Но в жизни шпионы убивают крайне редко. Хотя ты, безус­ловно, прав — если Харриса все-таки убили, то причину убийства надо искать где-то в компьютерных сетях.

— Простите, что заставил вас ждать, — в дверях лаборатории появился Чен. — Здесь все мои докладные мистеру Эшбоу. — Он протянул Маккормику маленькую серебристую флешку. — Если я могу быть еще чем-то полезен вам…

— Мы ценим вашу готовность сотрудничать, мистер Чен. Что вы можете рассказать о женщине по имени Лайза Арчер?

Казалось, китайца шокировал этот вопрос.

— О мисс Арчер? Но я полагал, вы знаете…

— О чем?

— Они с Джозефом Харрисом были любовниками. Довольно долгое время. Однако за несколько дней до смерти мистера Харриса они расстались при довольно печальных обстоятельствах.

— И где сейчас Лайза Арчер?

— Она уехала. — По лицу Чена было видно, что ему неприятно говорить на эту тему. — В Анкоридж, а может быть, и еще дальше. Сама она, насколько я знаю, из Калифорнии.

Агенты переглянулись.

— А у вас, случайно, нет ее телефона? — наугад спросил Ковальски.

— Телефона нет, однако есть адрес электронной почты. Вы запишете?

Сообщение, которое они отправили Лайзе Арчер, гласило: «Мисс Арчер, нам необходимо срочно поговорить с вами об обстоятельствах гибели хорошо известного вам доктора Джозефа Р. Харриса. Агент ФБР Маккормик».

— Ты ее только напугаешь так, — бурчал Ковальски, недовольный тем, что ему не дали поставить под письмом свое имя. — Нечего было писать про ФБР. Теперь она забьется в нору где-нибудь в Лос-Анджелесе, а времени на ее розыск у нас нет. Придется обращаться за помощью в калифорнийский филиал, а ты знаешь, как Догерти не любит, когда мы привлекаем кого-то со стороны…

Но он ошибся. Лайза Арчер ответила через час.

Глава 8. Место, где рождаются молнии

Аляска, лето 2011

Сотрудники проекта HAARP столовались в красивом одноэтажном здании под причудливо изогнутой крышей, напоминающей тренажер для роллеров или скейтбордистов. Внутри вкусно пахло жаренным на гриле мясом, и у любящего поесть Ковальски рот мгновенно наполнился слюной.

Агенты подошли к длинной стойке, за которой два латиноамериканца, больше похожие на бандитов, чем на поваров, жарили на больших сковородах аппетитно шкворчащие котлеты. Улыбчивые девушки в коротеньких белых халатиках сооружали из этих котлет, помидоров и салата огромные гамбургеры, щедро поливая начинку майонезом и кетчупом.

Ковальски взял себе два гамбургера с перченой говядиной и салатом, более умеренный в еде Маккормик ограничился фишбургером с лососем. На гарнир оба взяли по здоровенной порции картошки фри, красную фасоль и сырные палочки. Нагрузив все это на широкие белые подносы, они прошли в дальний угол зала и сели за столик, расположенный у большого панорамного окна. С этой позиции им был хорошо виден весь зал, в котором, несмотря на урочное время, народу было немного.

Ковальски покрутил головой и обнаружил на противоположной стене зала панель с никелированными кранами. Кранов было восемь: два для минеральной воды, с газом и без газа, для кока-колы, пепси, спрайта и фанты, и два для пива, алкогольного и безалкогольного.

— Схожу на разведку, — заявил Ковальски.

Вскоре он вернулся с двумя бокалами золотистого пива.

— Здесь все бесплатно, — сообщил он напарнику. — Пожалуй, я не буду сильно переживать, если расследование затянется.

— Если босс оторвет тебе голову, — ухмыльнулся Маккормик, — дармовое пиво тебя вряд ли утешит. Тебе просто некуда будет его заливать.

Ковальски нахмурился, обдумывая остроумный ответ, но в этот момент к их столику подошел высокий пожилой мужчина в строгом темном костюме, и победа осталась за Бучем.

— Добрый вечер, джентльмены, — мужчина говорил с заметным немецким акцентом, — могу я составить вам компанию? Мое имя Лотар Эйзентрегер, я советник директора проекта по линии Европейского Союза.

— Разумеется, — приветливо сказал Маккормик. — Присаживайтесь, мистер Эйзентрегер. Я — Шон Маккормик, а этот большой парень — Пол Ковальски. Мы оба из ФБР.

— Я в курсе, — кивнул Эйзентрегер, пододвигая к себе стул. — Можете звать меня просто Лотар. — Усевшись и вытянув свои длинные ноги, он небрежно щелкнул пальцами. Ни Буч, ни Ковальски сначала не поняли, зачем он так сделал, но не прошло и минуты, как к их столику подбежала миловидная девушка в белом халатике и поставила перед советником большой бокал янтарного пива.

Маккормик и Ковальски переглянулись. «Да этот Лотар и впрямь важная птица», — подумали оба.

— Как вам нравится на Аляске? — спросил Лотар, отхлебнув большой глоток. Пенные клочья повисли на его рыжеватых усах.

— В целом неплохо, — откликнулся Маккормик. — А правда, что работать здесь — все равно что сидеть в огромной микроволновке?

Эйзентрегер рассмеялся.

— Это вам Стюарт рассказал? Он любит эти страшилки для новичков. Нет, реальной опасности здесь не существует. Ну, разве что вы решите прогуляться под сетью во время какого-нибудь эксперимента. Но вообще-то люди Эшбоу внимательно следят за тем, чтобы такого не случалось.

— И про мутантов вранье? — спросил Ковальски.

— Конечно. Если бы хоть у кого-то из местных родился ребенок с отклонениями, никто не стал бы здесь работать даже за тройной оклад. С другой стороны, все эти слухи — неплохая защита от докучливых гостей. Туристы сюда не спешат, так что в лесах по-прежнему полно непуганого зверья, а реки переполнены рыбой. В Европе о таком можно только мечтать.

— Вы давно здесь работаете, Лотар?

— Недавно. — Эйзентрегер отпил еще пива. — Всего три месяца. Но мне здесь очень нравится.

— А что Европейскому Союзу нужно от американского военного проекта? — поинтересовался Маккормик.

— Мы финансируем часть работ, связанных с астрофизическими исследованиями, — объяснил немец. — Программа «Дедал», слышали?

— Нет, — честно ответил Буч. — Мы ведь оперативники, в науке разбираемся слабо.

— Это не так уж существенно, — успокоил его Эйзентрегер. — Я и сам не ученый, а администратор. Но если вам интересны технические детали, я могу познакомить вас с доктором Ченом, который отвечает за научную сторону программы.

— Спасибо, мистер Эйзентрегер, это было бы прекрасно.

— Лотар, друзья, зовите меня просто Лотар. — Немец в два глотка расправился со своим пивом и отставил опустевший бокал. — Вы, как я понимаю, будете расследовать смерть доктора Харриса?

Маккормик кивнул.

— Вы были с ним знакомы?

— С Джозефом? Конечно, был. Великолепный профессионал! Мы уже были знакомы заочно — еще до того, как Джо пришел в проект HAARP, корпорация, в которой я тогда работал, приглашала его протестировать системы компьютерной безопасности. Харрис выполнил работу блестяще — правда, он наотрез отказался ехать в Европу и сделал все — как правильнее сказать? — дистанционно.

— Что за корпорация? — заинтересовался Буч.

— Не думаю, что вы про нее слышали, — улыбнулся Эйзентрегер. — Это частная компания, занимающаяся информационными технологиями и консалтингом.

— Значит, вы были с доктором Харрисом в приятельских отношениях? — Ковальски, как всегда, пер напролом.

— Ну, я бы так не сказал. Джо вообще мало кого подпускал к себе. Знаете, такой тип слегка чокнутого профессора, живущего в своем мире цифр и формул… Мне кажется, ему просто неинтересно было общаться с теми, кто не разделял его страсти к математике.

— А враги у него были? — продолжал допытываться Ковальски.

— Враги? Нет, не думаю. Для того чтобы завести врагов, нужно хоть как-то общаться с людьми, вести социальную жизнь, а Джо парил в своих заоблачных высотах и на нас, простых смертных, почти не обращал внимания.

— А как насчет девушек? — спросил Маккормик. — Он что, был полным аскетом или же у него все-таки были подруги?

— Подруги? — Эйзентрегер задумался. — Ну, не могу поручиться, но мне кажется, он поддерживал близкие отношения с одной женщиной… хотя это, возможно, всего лишь домыслы.

— И что же это за женщина?

— Лайза Арчер из геофизической лаборатории. Но, повторяю, Джо был весьма скрытным парнем, так что утверждать наверняка я не берусь.

— А как вы сами полагаете, Лотар, — Маккормик доверительно дотронулся до руки Эйзентрегера, — могли его убить? Или это все же была естественная смерть?

— Любая смерть мужчины в расцвете сил неестественна, — отрезал немец. — Джо был здоровенным негром… простите, как у вас тут принято говорить, афроамериканцем. Я не верю, что у него просто так взяло и отказало сердце.

— Значит… — аккуратно подтолкнул его Маккормик.

— Значит, версия с убийством выглядит более вероятной. — Эйзентрегер с сожалением посмотрел на пустой бокал и поднялся. — Ищите убийцу, джентльмены. Если понадобится моя помощь — я к вашим услугам.

Он положил на стол две визитные карточки — черные, с серебряным тиснением.

— Приятно было познакомиться, Лотар, — вежливо сказал Ковальски.

Немец по-военному четко кивнул, собравшись уходить, но вдруг словно вспомнил о чем-то.

— Да, кстати, вы уже встречались с Доном Эшбоу?

— Это была довольно короткая встреча, — дипломатично ответил Маккормик.

— Вам не показалось, что он… несколько смущен происшествием с доктором Харрисом?

— Смущен? Но это естественно — он же начальник службы безопасности.

— Комплекса HAARP. А Харрис умер на озере Сильвер-Лейк, в тридцати милях отсюда. По мне, Эшбоу должен лопаться от радости, что Харрис отбросил коньки за пределами его зоны ответственности. Убийство или смерть от сердечного приступа — Эшбоу в любом случае ничего не грозит.

Агенты переглянулись.

— Спасибо, что просветили нас, Лотар, — сказал Буч. — Мы обязательно это учтем.

— HAARP — это огромная метеорологическая лаборатория, — доктор Чен обвел макет зеленым лучом лазерной указки. — Крупнейшая в мире, хотя некоторые считают, что комплекс «Уран‑4» в России не уступает HAARP по величине. Площадь антенного поля — тринадцать гектаров. У нас сто восемьдесят антенн разной величины. Совокупная мощность — три с половиной миллиона ватт. Вот здесь находится радар некогерентного излучения с двадцатиметровой тарелкой. Тут — лазерные локаторы, здесь — магнитометры. Вот тут — святая святых, компьютерный центр обработки сигналов и управления антеннами. Здесь, кстати говоря, работал покойный доктор Харрис.

— Скажите, док, а зачем вообще все это? — Ковальски махнул лапищей в сторону макета. — Это ведь чертова уйма денег налогоплательщиков! Неужели только ради того, чтобы точно предсказывать погоду?

Китаец вежливо улыбнулся.

— В проекте HAARP есть и гидро­метеороло­гическая служба. Ее штат, если я не ошибаюсь, двенадцать человек.

— А остальные девятьсот восемьдесят восемь?

— В основном военнослужащие армии США. Ну и сотрудники лаборатории «Филипс», разумеется.

— «Филипс» — это ведь европейская фирма, — заметил Маккормик.

— Это не тот «Филипс», сэр. — Чен выключил указку и аккуратно убрал ее в карман. — Это кодовое обозначение секретного научного подразделения Пентагона, расположенного на базе ВВС США в Нью-Мексико. Один из объектов, находящихся в ведении лаборатории «Филипс», — знаменитая «Зона 51».

— Ого, — присвистнул Ковальски. — Это там, где держат инопланетян и их тарелочки?

Чен кивнул. Видно было, что он доволен произведенным эффектом.

— Итак, вы уже догадались, что комплекс HAARP имеет весьма отдаленное отношение к прогнозам погоды. Это прежде всего военный объект.

— Система противоракетной обороны? — предположил Буч.

— И это тоже, но главное его назначение в другом. Вы когда-нибудь слышали о Никола Тесла?

Ковальски нахмурился, припоминая, но так ничего и не вспомнил.

— Это был гениальный физик, серб по национальности. Он приехал в Америку в конце девятнадцатого века и основные свои открытия совершил здесь. К несчастью, гениальность не сделала его хорошим бизнесменом. В конце концов все патенты на его изобретения были выкуплены другими людьми, и умер он бедняком. Теперь многие открытия Тесла приписывают другим физикам, в том числе Эдисону, но в действительности он один сделал для науки больше, чем все нобелевские лауреаты вместе взятые.

Во время Второй мировой войны Тесла предложил военному ведомству США проект нового сверхмощного оружия, работавшего на принципе беспроводной передачи энергии. Этот принцип был открыт им давно, еще на рубеже веков, но его, в отличие от других своих изобретений, Тесла не торопился запатентовать.

— Почему? — перебил китайца Маккормик.

— Полагаю, из-за страха перед возможными последствиями использования такого оружия. Представьте себе море огня, падающее с небес. Кару, постигшую Содом и Гоморру. Огненные стрелы Индры, поразившие древние города ариев. Атомная бомба, уничтожившая Хиросиму и Нагасаки, — игрушка по сравнению с оружием Тесла.

Чен сделал паузу, давая возможность своим собеседникам нарисовать в воображении картину тотального разрушения.

— Однако события, которые творились в Европе в сороковых годах, заставили его поменять свою точку зрения. Между Тесла и Пентагоном завязалась переписка… и в какой-то момент стороны были близки к соглашению. Напомню, изобретатель тогда очень нуждался в деньгах. А дальше… дальше все было очень странно. Контракт так и не был подписан, в 1943 году Тесла умер в нищете, а его бумаги, в которых описывался принцип энергетического оружия, бесследно исчезли.

— Их выкрали русские? — предположил Ковальски.

— К счастью, нет. Гораздо позже выяснилось, что Тесла завещал уничтожить их, но его душеприказчик предпочел продать записи военным — за гораздо более скромную цену, чем запрашивал сам изобретатель. Однако то, что дешево достается, дешево и ценится. Бумаги Тесла мертвым грузом лежали где-то в архивах Пентагона, пока в конце семидесятых годов их не обнаружил один любознательный полковник. Но потребовалось еще двенадцать лет и сотня экспериментов, прежде чем было принято решение о строительстве комплекса HAARP.

— Так все эти антенны…

— Да, это то самое супероружие Никола Тесла. Место, где рождаются молнии.

***

Никола Тесла гордился бы своими наследниками. Создание огромного комплекса излучателей, замаскированного под гидро­метеороло­гическую лабораторию, потребовало колоссальных финансовых вложений, но результат превзошел все ожидания. Мощь ста восьмидесяти антенн, сконцентрированная в одной точке ионосферы, могла разорвать защитную оболочку Земли так же легко, как раскаленная игла прожигает дыру в тонкой целлофановой пленке. Первые эксперименты были не слишком удачны: в 2005 году вмешательство в процессы, происходящие в верхних слоях атмосферы, вызвало к жизни чудовищный ураган «Катрин», стерший с лица земли половину Нового Орлеана. Впрочем, творцы HAARP радовались: они сумели вызвать из бутылки могучего джинна, теперь осталось лишь научиться им управлять.

Второй удар был нанесен более прицельно — и по чужой территории. Гигантский смерч, возникший из ниоткуда у берегов Италии, был порождением игры с поляризацией воздушных масс, затеянной кудесниками HAARP. Игра эта, впрочем, имела неожиданные последствия: ливневые дожди, затопившие половину Европы. Но алгоритм действий понемногу прояснялся, и летом 2010 года ученые, тестировавшие HAARP, сумели вызвать аномальную жару в России. Одновременно целая команда пиарщиков трудилась над тем, чтобы отвести все возможные подозрения от комплекса в Гаконе: в изменениях климата обвиняли Гольфстрим, компанию British Petroleum, допустившую масштабную утечку нефти из подводного трубопровода в Мексиканском заливе, глобальное потепление и солнечную активность, все возраставшую по мере приближения 2012 года. Конечно, совсем скрыть роль HAARP в драматических изменениях климата не удалось — спасибо чокнутым уфологам и приверженцам теории заговора, которые, узнав об испытаниях на Аляске, сразу же заподозрили неладное. К счастью, этой публике уже давно никто не верил, поэтому, когда энтузиасты движения «Заставим правительство раскрыть правду о преступлениях инопланетян» принялись бомбардировать своих конгрессменов запросами о связи экспериментов в Гаконе с ураганом «Катрин» и разрушением Нового Орлеана, над ними просто посмеялись.

Между тем ученые, посвященные в тайны HAARP, добивались все новых и новых успехов. После эффективных опытов по управлению климатом пришел черед настоящих молний. Зимой 2011‑го наследникам Никола Тесла впервые удалось создать огромное плазменное веретено длиной семь с половиной километров — это чудовище родилось в верхнем слое ионосферы и просуществовало почти пять минут, прежде чем самоуничтожиться с оглушительным треском, забившим помехами все радиочастоты.

Это был грандиозный успех. Оставалось лишь научиться управлять искусственными молниями — и Соединенные Штаты Америки оказались бы единственным владельцем оружия, равного которому еще не знала человеческая цивилизация.

— И эти молнии могут поразить любую цель на Земле? — недоверчиво переспросил Маккормик.

— Не только на Земле, — улыбнулся китаец. — В космосе тоже. Плазмоиды могут какое-то время существовать и в условиях вакуума. Осталось лишь придумать, каким образом направлять их на цель. Мы разрабатываем систему магнитных ловушек — что-то вроде невидимой сети из магнитных полей, в которую плазмоиды можно будет ловить, как бабочек сачком. Затем останется лишь подвести эту сеть к цели… ну а дальше плазмоид все сделает сам.

— А есть какая-нибудь защита от этих молний? — поинтересовался Ковальски.

Чен пожал плечами.

— На современном этапе развития науки — нет. Возможно, когда-нибудь… что-то вроде сверхмощных энергопоглощающих силовых полей… Но не сейчас. В этом смысле наши молнии — оружие куда более сокрушительное, чем ядерная бомба. Атомную бомбардировку можно пересидеть в очень глубоком бункере, а от семикилометрового языка плазмы не спрячешься нигде.

«Теперь понятно, почему смерть Харриса так всех переполошила, — подумал Маккормик. — Этот полигон на Аляске — новый Манхэттенский проект . Представляю, какая бы паника началась, если бы один из ведущих специалистов Лос-Аламоса погиб бы при столь подозрительных обстоятельствах!»

— Мистер Чен, — вкрадчиво спросил Ковальски, — а как получилось, что вы, китайский ученый, оказались допущенным к столь секретному военному проекту?

Чен беззаботно ухмыльнулся.

— Точно так же, как венгерский еврей Эдвард Теллер был допущен к созданию американской атомной бомбы, а немец и офицер СС Вернер фон Браун стал отцом американской ракетной программы и запустил «Аполлон» на Луну. Сила Америки всегда была в том, что она привлекала лучших ученых со всего мира, не обращая внимания на то, откуда они родом. В Китае меня не слишком жалуют: сам товарищ Ли Сан И лично подписал приказ о моем аресте.

— Кто такой этот Ли?

— Генерал, курирующий самые перспективные научные разработки в военной области. У нас его в шутку называют китайским Берией.

— А это еще кто? — сдвинул брови Ковальски.

— Русский политик, благодаря которому Советы получили атомную бомбу всего лишь несколькими месяцами позже американцев. Так вот, генерал Ли Сан И проявляет самый живой интерес к проекту HAARP. Насколько я знаю, в Тибете в обстановке строжайшей секретности строится аналог этого комплекса. Меня пытались привлечь к этому проекту… а когда я отказался, хотели арестовать и бросить в тюрьму. К счастью, мне удалось вовремя уехать из страны.

— А почему вы не захотели работать над китайским проектом?

— Я не люблю тоталитаризм, — обезоруживающе улыбнулся Чен. — Если уж кому-то суждено получить власть над небесным огнем, то пусть это будут США — оплот демократии во всем мире.

Маккормику на мгновение показалось, что в голосе китайца прозвучала весьма умело замаскированная ирония, но он тут же отогнал от себя эту мысль. Ведь всем известно, что Америка — самая свободная и сильная страна в мире. Этот узкоглазый сделал правильный выбор.

— А вы уже получили американское гражданство? — не отставал настырный Ковальски.

— Увы, пока нет. У меня «green card». Но я надеюсь, что дела пойдут хорошо и уже к концу года моя мечта осуществится.

— Давайте поговорим про доктора Харриса, — предложил Маккормик. — Насколько близко вы его знали?

— О, — сказал Чен, — боюсь, не очень близко. Он был довольно необщительным, хотя все мы, безусловно, очень уважали его как прекрасного специалиста по компьютерной безопасности. За те три месяца, что я здесь работаю, я разговаривал с ним всего два или три раза… причем исключительно на профессиональные темы.

— О защите информации? — удивился Буч.

— Да. Видите ли, меня очень беспокоила мысль о том, что генерал Ли Сан И может использовать хакеров для того, чтобы выкрасть секреты HAARP. В Китае очень хорошие хакеры, можете мне поверить. И я хотел предупредить доктора о возможности атаки с китайских серверов. Там есть некоторые технические детали, которые вряд ли будут вам интересны, но если вы все же захотите узнать больше, то все мои соображения изложены в докладных, которые я подавал мистеру Эшбоу.

— Разумеется, — сказал Маккормик, — мы захотим узнать больше. И знаете что, мистер Чен? У вас ведь наверняка сохранились копии этих докладных?

Китаец кивнул.

— Да, конечно. Если вы хотите…

— Хотим. Вы можете дать нам эти копии прямо сейчас?

— Если вы подождете пять минут. Они на ноутбуке в моей комнате.

— Слишком уж много иностранцев крутится возле этого проекта, — пробурчал Ковальски, когда Чен вышел из лаборатории. — Не нравится мне это.

— Да, — согласился Маккормик, — только русских тут не хватает. Думаешь, Харриса мог укокошить иностранный шпион?

— А почему бы и нет? Например, док мог бы узнать, что шпион по Интернету передает информацию своим хозяевам… вот тебе и мотив для убийства.

— Если бы мы писали сценарий для Голливуда, это, может, и прокатило бы. Но в жизни шпионы убивают крайне редко. Хотя ты, безус­ловно, прав — если Харриса все-таки убили, то причину убийства надо искать где-то в компьютерных сетях.

— Простите, что заставил вас ждать, — в дверях лаборатории появился Чен. — Здесь все мои докладные мистеру Эшбоу. — Он протянул Маккормику маленькую серебристую флешку. — Если я могу быть еще чем-то полезен вам…

— Мы ценим вашу готовность сотрудничать, мистер Чен. Что вы можете рассказать о женщине по имени Лайза Арчер?

Казалось, китайца шокировал этот вопрос.

— О мисс Арчер? Но я полагал, вы знаете…

— О чем?

— Они с Джозефом Харрисом были любовниками. Довольно долгое время. Однако за несколько дней до смерти мистера Харриса они расстались при довольно печальных обстоятельствах.

— И где сейчас Лайза Арчер?

— Она уехала. — По лицу Чена было видно, что ему неприятно говорить на эту тему. — В Анкоридж, а может быть, и еще дальше. Сама она, насколько я знаю, из Калифорнии.

Агенты переглянулись.

— А у вас, случайно, нет ее телефона? — наугад спросил Ковальски.

— Телефона нет, однако есть адрес электронной почты. Вы запишете?

Сообщение, которое они отправили Лайзе Арчер, гласило: «Мисс Арчер, нам необходимо срочно поговорить с вами об обстоятельствах гибели хорошо известного вам доктора Джозефа Р. Харриса. Агент ФБР Маккормик».

— Ты ее только напугаешь так, — бурчал Ковальски, недовольный тем, что ему не дали поставить под письмом свое имя. — Нечего было писать про ФБР. Теперь она забьется в нору где-нибудь в Лос-Анджелесе, а времени на ее розыск у нас нет. Придется обращаться за помощью в калифорнийский филиал, а ты знаешь, как Догерти не любит, когда мы привлекаем кого-то со стороны…

Но он ошибся. Лайза Арчер ответила через час.