Глава 19. Errare humanum est 

Остров Пасхи, 5 ноября 2011

Путешествовать с помощью загадочной линзы оказалось куда более утомительным занятием, чем предполагал Гумилев. Серебристое мерцание приводило их то в раскаленные пески пустыни, то на пронизанное ледяным ветром плоскогорье, то в непролазную чащу, где воздух был таким душным и влажным, что Андрей мгновенно вспотел. В некоторых местах линзы, как и предупреждал Иванов, висели на приличной высоте над землей — и, чтобы вернуться, приходилось сооружать насыпи из подручных материалов, что отнимало время и силы. Прошло несколько часов, прежде чем они увидели возвышавшуюся вдали одинокую розовую гору, позолоченную лучами рассветного солнца.

— Айерс-Рок, — уверенно сказал Иванов. — Мы сейчас в самом сердце Австралии. Это одно из тех мест, что указано на схеме.

— Всю жизнь мечтал побывать в Австралии, — пробурчал Гумилев.

Он огляделся, зачем-то посмотрел вверх. Местность вокруг казалась абсолютно безлюдной — унылая равнина, на которой там и тут были разбросаны огромные валуны, заросли низкого кустарника. Начинающее светлеть небо было перечеркнуто белым клином перелетных птиц.

— Отсюда линзы могут выбросить нас либо в Сирт, либо на Рапа-Нуи, — продолжал его спутник. — Илья Ильич должен быть где-то там.

Он повернулся и снова исчез в мембране. Гумилев с некоторым сожалением последовал за ним.

Они вышли в наполненную шумом океана ночь. Высоко над головой перемигивались крупные звезды, где-то неподалеку тяжело бил о скалы прибой. В этом месте линза оказалась спрятана в глубокой и узкой расщелине, откуда было весьма сложно выбраться. Когда путешественники, карабкаясь по скользким скалам, словно пауки, все-таки вылезли на поверхность, оказалось, что они находятся на пологом склоне, усеянном гигантскими силуэтами, похожими на покосившиеся колонны. Луна шла на ущерб, и в ее неверном свете было сложно разглядеть, что это такое.

— Рискнем, — сказал Иванов и, включив фонарик, направил его на один из силуэтов. Гумилев увидел, что это колоссальная статуя, изображавшая человека с длинным носом и длинными же ушами, косо вкопанная в землю.

— Рапа-Нуи, — удовлетворенно констатировал Иванов. — Остров Пасхи по-нашему.

— На чертеже это место подчеркнуто трижды, — вспомнил Андрей. — Возможно, Свиридов где-то здесь.

Они подошли вплотную к статуям. Колоссы высились над ними, не обращая внимания на нарушивших их покой людишек.

— Долго же мне пришлось вас ждать, — раздался откуда-то из чернильной тени хорошо знакомый Гумилеву голос. — Ну, как говорится, лучше поздно, чем никогда.

— Товарищ генерал! — радостно откликнулся Иванов. — Виноват, заплутали мы…

Он осторожно повел фонарем туда, откуда слышался голос. Там, у основания одной из статуй, стояла маленькая одноместная палатка, рядом с которой на раскладном брезентовом стуле сидел живой и здоровый генерал Свиридов. На коленях у генерала лежал черный автомат неизвестной Гумилеву модели, не такой короткий, как «Вихрь», и с утолщенным стволом.

— Ну, — сказал Свиридов, — милости прошу к нашему шалашу.

— А теперь объясните мне, что все это значит, — сказал Гумилев, останавливаясь в двух шагах от генерала. — Зачем нам понадобился остров Пасхи, если враги наши прячутся в Арктике?

— Климат здесь поприятней, — глухо усмехнулся Свиридов, — в Арктике я бы околел, пока вас ждал. А теперь можем и осве­житься.

Генерал, не оборачиваясь, ткнул пальцем куда-то себе за спину.

— Там — вход в пещеру. В ней находится линза, через которую можно попасть в Арктику.

— А через ту, с помощью которой мы попали сюда, нельзя?

— Ни в коем случае, — ответил Свиридов. — Долго объяснять, Андрей Львович. Пока просто прими к сведению: линза, ведущая на базу «Туле», только одна. И она там.

— Черт знает что, — выругался Гумилев.

— А климат здесь и правда поприятней, — улыбнулся ему Иванов. — Пойдемте, Андрей Львович, следующая остановка — 85‑я параллель.

Свиридов тяжело вздохнул.

— Не все так просто, Ваня. Линза здесь, я точно знаю. А вот добраться до нее не могу.

— Почему же? Так хорошо спрятана?

— Защита от дурака. — Генерал невесело усмехнулся. — Те, кто прокладывал маршрут отсюда в Арктику — или из Арктики сюда, этого я не знаю, — не хотели, чтобы им пользовались случайные люди. Островок этот — место, конечно, уединенное, но и здесь народу хватает. Поэтому линза спрятана так, что я за месяц ее так и не обнаружил.

Гумилев почувствовал, что у него опускаются руки.

— Тогда зачем все это? Зачем вы настаивали, чтобы я присоединился к вам? Да вы отдаете себе отчет, что, исчезнув из Москвы, я подставил под удар Марусю и Марго?

Он почти кричал. Свиридов глядел на него без всякого сочувствия, кривя тонкие губы.

— А ну-ка, прекратить истерику! Я ведь ясно сказал — добраться до нее не могу.А ты — можешь.

Где-то в скалах пронзительно закричала птица.

— Объясните, — Андрей усилием воли заставил себя успокоиться, — почему вы так в этом уверены?

— Интуиция, Андрей Львович. Помнишь, я говорил тебе, что это твоя самая сильная черта? Я знаю, что ты сможешь найти дорогу. Потому что в конце пути тебя ждет твоя дочь.

Когда-то, много веков назад, здесь была древняя каменоломня. Тут вырубали из тела горы огромные каменные глыбы и на деревянных полозьях тянули их вниз, к берегу океана, где искусные мастера превращали их в статуи и ставили на постаменты. В самой глубине каменоломни прятался узкий и извилистый ход, ведущий в круглую пещеру, на стенах которой были высечены грубые изображения рыб и птиц.

— Это здесь, — сказал Свиридов. — В легендах это место называется «Храм небес и вод».

Гумилев пошел вдоль стены, трогая ладонями камень. Почему-то камень был теплым, словно где-то в глубине горы топилась гигантская печка. Но ничего похожего на дверь или хотя бы лаз в пещере не было.

— Если вы так уверены, что я могу открыть вход, скажите мне, как это сделать.

— Увы, — покачал головой генерал. — Это мне неизвестно. Просто прислушайся к себе. Твоя интуиция подскажет верный ответ.

Лучше бы он этого не говорил. Гумилев глубоко задумался, пытаясь получить какую-нибудь подсказку от внутреннего голоса, но тот, как назло, молчал. Иванов, которому, видимо, надоело смотреть, как он мучается, начал простукивать стены прикладом автомата.

— Не майся дурью, — бросил ему Свиридов. — Я тут уже все десять раз обстучал.

— И потолок? — спросил Андрей рассеянно.

— Потолок? Нет… А смысл? Над нами же каменоломня.

— Храм небес и вод? — Гумилев попытался подпрыгнуть, но не достал до потолка даже вытянутой рукой. — Ну-ка, Иван, помогите мне.

Иванов подошел и, обхватив его под коленями, легко, словно ребенка, поднял к потолку. Андрей коснулся пальцами бугристой поверхности камня. «Действительно, — подумал он, — как-то глупо, пещера не так глубоко под землей, что я, собственно, рассчитываю там найти?»

Под его рукой дрогнул и пополз в сторону выступ скалы. И немедленно из щелей в полу пещеры начала просачиваться вода.

— Храм неба и воды, — задумчиво проговорил генерал. — Вот вам небеса, и вот вам воды… Я же говорил, Андрей Львович, что интуиция тебя не подведет…

— Как бы нас тут не затопило, — озабоченно проговорил Иванов. — Может, лучше подняться наверх?

— Не затопит, — отмахнулся Свиридов. — Если я правильно понимаю, сейчас должна открыться дверь…

И она открылась. Когда воды на полу стало уже по щиколотку, раздался раздирающий уши скрип древнего механизма, и часть стены отъехала в сторону. Пол пещеры был слегка наклонным, и вода с шумом устремилась в открывшийся проем. Через минуту на полу остались лишь отдельные мелкие лужицы.

— Идите за мной, — сказал Андрей. Снял с плеча автомат и шагнул во тьму.

Они прошли по коридору, извивавшемуся в недрах горы, подобно гигантской змее. А потом пространство распахнулось, и они вышли в зал, у которого не было ни стен, ни потолка — только клубящаяся тьма, в центре которой призрачным голубоватым сиянием светилась огромная линза.

— Ни хрена ж себе, — не удержался Свиридов. — Вот она, родимая!

Где-то за его спиной раздался громкий хлопок. Генерал крутанулся на месте и тяжело рухнул на камни. Прежде чем Гумилев успел поднять оружие, Иванов черной молнией метнулся в сторону, в прыжке посылая очередь в клубящуюся темноту, скрывавшую вход в зал. От грохота выстрелов у Андрея заложило уши. Он бросился на пол, срывая с плеча «Вихрь».

— Что за черт? — услышал он голос генерала. Свиридов, живой, но с залитым кровью лицом, лежал рядом, пытаясь дотянуться до своего черного автомата. — Кого еще вы сюда привели, Гумилев?

— Я никого не приводил. — Андрей упер приклад «Кипариса» в плечо и повел стволом туда, откуда слышались выстрелы. — Куда вас ранило, генерал?

— Ухо оторвало, — мрачно отозвался Свиридов. — Буду теперь как Ван Гог, жаль, рисовать не умею. Ну что, ребятки, давайте поиграем…

Его черный автомат рыгнул огнем, и в клубящемся тумане сразу же послышался сдавленный крик. Из колеблющейся пелены появился человек — огромный, страшный, с длинными, как у гориллы, руками. В одной руке у него был зажат пистолет, направленный стволом в пол. Человек сделал несколько неуверенных шагов, потом ноги его подкосились, и он ничком упал на пол. Гумилев увидел, что вся его спина черна от крови.

— Боря, — проговорил Андрей пораженно. — Это же мой шофер Боря…

— А говорил — никого за собой не привел, — усмехнулся Свиридов. — Вон какого мордоворота притащил. Но он там был не один…

В тумане произошло какое-то движение. Гумилев хотел выстрелить, но генерал быстро отвел его руку в сторону.

— Погоди, парень, не торопись. Пусть профессионалы поработают.

Через минуту Андрей увидел Катарину. Она была все в той же курточке и сапожках, в которых уезжала на встречу со связником в Москве, — здесь, в подземельях острова Пасхи, этот наряд смотрелся дико. За Катариной, осторожно ступая, шел Иванов, его автомат был нацелен ей в спину.

— Здравствуй, Андрюша, — сказала она, улыбаясь Гумилеву. — С водой ты меня перехитрил, должна признать. Не учла, что ловушек может быть много. Но у тебя все равно ничего не выйдет.

— Это мы еще посмотрим, фройляйн, — хмуро ответил Свиридов. — Или теперь вас правильнее называть фрау?

— Называйте меня оберлейтенант фон Белов. Это звание мне присвоили неделю назад.

— Вероятно, за успехи в приручении господина Гумилева?

— За вклад в операцию «Рагнарёк». Впрочем, вам это вряд ли о чем-то говорит.

— Ладно, хватит болтать. Вы знаете, куда ведет эта линза?

— А как вы думаете? — презрительно ответила девушка.

— Полагаю, знаете, — спокойно сказал Свиридов. — Ведь ваша колония должна была как-то поддерживать связь с внешним миром. Значит, вам известно, где именно на базе «Туле» имеется выход из этой линзы.

— Разумеется, — Катарина прикусила губу. — Но это не значит, что я поделюсь с вами этой информацией.

Свиридов посмотрел на часы.

— Если вы не сделаете этого, база «Туле» и все ее обитатели погибнут в течение ближайших суток.

— Блеф, — усмехнулась девушка. — Никто не осмелится отдать приказ об уничтожении «Туле» — в противном случае мы сотрем с лица земли Нью-Йорк, Лондон и Москву.

— У вас есть ядерное оружие?

— Нет, у нас есть кое-что получше. Мы владеем Небесным Огнем.

— У Гитлера тоже было Оружие Возмездия. Сильно оно ему по­могло?

— Что вы знаете об Оружии Возмездия? — вздернула подбородок Катарина. — Мы выиграем эту войну в любом случае. Потому что нам нечего терять, мы уже все потеряли шестьдесят пять лет назад. А вы развращены вашей гедонистической цивилизацией, ваши солдаты не хотят идти на войну, не оформив предварительно страховку, ваши вожди плюют на интересы своих народов и пускают на свои территории орды унтерменшей. Заплатить за уничтожение крошечной колонии во льдах всеми благами современного мира и самой своей властью никто из них не решится. Вы никогда не согласитесь на такой размен, и поэтому вы обречены на поражение.

Она торжествующе посмотрела на Свиридова.

— Рано обрадовались, генерал. Вы добрались до линзы, ведущей в Арктику, — прекрасно. Еще неделю назад эта находка обеспечила бы вам победу в войне с Четвертым Рейхом. Но сейчас она совершенно бесполезна, потому что операция «Рагнарёк» вступила в свою решающую фазу.

— Линкольн-центр уже захватили? — небрежно поинтересовался Свиридов. — Я как-то пропустил последние новости.

Улыбка сползла с лица Катарины.

— Откуда вы знаете? Вы… этого не может быть!

Она переводила взгляд с Гумилева на Свиридова. Андрей поймал себя на мысли, что впервые видит ее растерянной.

— Ваш друг Чен, — любезно ответил генерал. — Он, видите ли, работает не только на Четвертый Рейх.

Девушка угрюмо молчала. И тут Гумилев неожиданно для себя сказал:

— Катрин, я должен тебе кое в чем признаться.

— Надеюсь, не в любви? — фыркнула девушка. — После того как ты натравил на меня своих охранников, о чувствах говорить довольно странно.

— Нет, — покачал головой Гумилев. — Дело не в этом. Просто я довольно долго тебя обманывал.

— Знаю, — презрительно бросила Катарина. — Ты совсем дурак, если считаешь, что мне это неизвестно.

— Кое о чем — наверняка. Но есть вещи, о которых ты даже не догадываешься.

Катарина закусила губу.

— Что это за вещи?

— Например, ты еще не знаешь, что ваши люди в Большом театре обречены. Я получил информацию о готовившемся захвате заранее и принял меры. Я не мог предупредить ФСБ, но в зале полно людей Санича. То же касается и Линкольн-центра — я намекнул своему знакомому советнику посольства США о том, что его атакуют террористы, еще две недели назад.

— Ты лжешь, — решительно мотнула головой Катарина. — Ты придумал это прямо сейчас, на ходу…

— Если это так, тебе не о чем беспокоиться. Но уверяю тебя: я не блефую. Весь ваш пресловутый план «Рагнарёк» висит на волоске. И чем дольше мы здесь препираемся, тем меньше у вас шансов выиграть.

— Зачем же ты мне все это рассказываешь? — прищурилась Катарина. — Придумал какую-нибудь очередную подлость?

— Насчет подлостей — это к вам, — хмыкнул Андрей. — А мне нужны гарантии, что моя дочь и ее няня останутся живы. То же, впрочем, касается и остальных членов экспедиции. Прежде чем начнется обмен ударами, я должен их вытащить — хотя бы сюда. И если ты мне в этом поможешь, останешься жива — я тебе обещаю.

Оберлейтенант фон Белов раздумывала не больше минуты.

— Моя жизнь ничего не значит, — сказала она наконец. — То, чему суждено произойти, произойдет. И я не стану помогать врагам рейха и фюрера только потому, что тебе понадобилась твоя бывшая шлюха. А что касается твоей дочки… Что ж, я не хотела говорить тебе, но теперь уже все равно. Над ней все это время проводили эксперименты. Не болезненные, не беспокойся. И знаешь что? Она слишком ценный и редкий экземпляр, чтобы моя бабушка согласилась ее отпустить.

— Замолчи, — Андрей скрипнул зубами. Он взглянул на автомат, который держал в руках, и поставил его к стене — от греха. — Не заставляй меня…

— Твоя драгоценная Маруся умрет, — сказала она, мстительно чеканя каждое слово. — И шлюха Марго — тоже.

Гумилев ударил ее открытой ладонью по лицу.

Он вложил в этот удар всю ненависть, что копилась в нем эти два года. Странная штука — пока он просто ненавидел Катарину, ему удавалось держать себя в руках. Но как только он почувствовал к ней что-то похожее на любовь, ненависть выплеснулась наружу, как гейзер.

Катарина отлетела назад, ударившись головой о камень. Медленно сползла по стене на пол, глаза ее закатились.

— Круто вы с ней, — вздохнул Иванов. — Теперь на себе тащить придется…

— Больно ты быстрый, — недовольно скривился Свиридов, внимательно рассматривая переливающуюся линзу. — Не зная броду, не суйся в воду! Ну-ка, Ваня, сходи на разведку, погляди, что там да как. А мы тут пока барышню посторожим.

— Есть, товарищ генерал. — Иван взял на изготовку «Вихрь» и, мягкой кошачьей походкой приблизившись к линзе, скользнул в голубоватое мерцание.

Свиридов порылся в своем вещмешке и вытащил моток прочной бечевки.

— Давай-ка, красавица, спеленаем тебя для верности, — проговорил он, подходя к Катарине. Та сидела на камнях, прислонившись спиной к стене и закрыв глаза. Из уголка ее рта стекала тонкая струйка крови.

Гумилев почувствовал укол беспокойства.

— Осторожней! — крикнул он, увидев, как едва заметно дрогнули веки девушки. В ту же секунду Катарина резко рванула наклонившегося над ней генерала за руку и подсекла его ноги.

Она была на голову ниже Свиридова и на пятьдесят килограммов легче, но в дзюдо размеры противника не имеют принципиального значения. Генерал успел сгруппироваться в падении, но автомат, который висел у него за плечом, отлетел в сторону. Когда генерал тяжело поднялся на ноги, Катарина держала оружие так, чтобы в случае необходимости срезать одной очередью и его, и Гумилева.

— Руки на затылок, — скомандовала Катарина деловым тоном. — Оба, оба. Считать до трех не стану — как только вижу неподчинение, стреляю сразу.

Гумилев с тоской посмотрел на свой стоявший у стены автомат.

Свиридов выматерился и, кряхтя, спрятал руки за голову.

— Крутая она у тебя, — сказал он Гумилеву. — Ей бы на Колыме вертухаем работать… И я тоже идиот старый — совсем сноровку потерял…

— Это я виноват. — Андрей старался не смотреть в глаза генералу. — Нельзя было оружие оставлять…

— Все мы в ком-то ошибаемся. — Девушка повела стволом автомата. — Генерал, свяжите вашему приятелю руки. Той же веревкой, которую приготовили для меня. Да смотрите, без фокусов — я проверю узлы.

Пока Свиридов выполнял ее приказ, Гумилев огляделся по сторонам.

Единственный наш шанс, подумал он, это Иванов. Он не похож на человека, который позволит застать себя врасплох. Может быть, он успеет нас вытащить…

Но Иванов не успел.

Катарина неслышно подошла к Свиридову сзади и изо всех сил ударила его прикладом автомата в основание черепа.

— Вперед, — велела она Андрею, ткнув его стволом между лопаток. — Пришла пора играть по моим правилам.

Глава 19. Errare humanum est 

Остров Пасхи, 5 ноября 2011

Путешествовать с помощью загадочной линзы оказалось куда более утомительным занятием, чем предполагал Гумилев. Серебристое мерцание приводило их то в раскаленные пески пустыни, то на пронизанное ледяным ветром плоскогорье, то в непролазную чащу, где воздух был таким душным и влажным, что Андрей мгновенно вспотел. В некоторых местах линзы, как и предупреждал Иванов, висели на приличной высоте над землей — и, чтобы вернуться, приходилось сооружать насыпи из подручных материалов, что отнимало время и силы. Прошло несколько часов, прежде чем они увидели возвышавшуюся вдали одинокую розовую гору, позолоченную лучами рассветного солнца.

— Айерс-Рок, — уверенно сказал Иванов. — Мы сейчас в самом сердце Австралии. Это одно из тех мест, что указано на схеме.

— Всю жизнь мечтал побывать в Австралии, — пробурчал Гумилев.

Он огляделся, зачем-то посмотрел вверх. Местность вокруг казалась абсолютно безлюдной — унылая равнина, на которой там и тут были разбросаны огромные валуны, заросли низкого кустарника. Начинающее светлеть небо было перечеркнуто белым клином перелетных птиц.

— Отсюда линзы могут выбросить нас либо в Сирт, либо на Рапа-Нуи, — продолжал его спутник. — Илья Ильич должен быть где-то там.

Он повернулся и снова исчез в мембране. Гумилев с некоторым сожалением последовал за ним.

Они вышли в наполненную шумом океана ночь. Высоко над головой перемигивались крупные звезды, где-то неподалеку тяжело бил о скалы прибой. В этом месте линза оказалась спрятана в глубокой и узкой расщелине, откуда было весьма сложно выбраться. Когда путешественники, карабкаясь по скользким скалам, словно пауки, все-таки вылезли на поверхность, оказалось, что они находятся на пологом склоне, усеянном гигантскими силуэтами, похожими на покосившиеся колонны. Луна шла на ущерб, и в ее неверном свете было сложно разглядеть, что это такое.

— Рискнем, — сказал Иванов и, включив фонарик, направил его на один из силуэтов. Гумилев увидел, что это колоссальная статуя, изображавшая человека с длинным носом и длинными же ушами, косо вкопанная в землю.

— Рапа-Нуи, — удовлетворенно констатировал Иванов. — Остров Пасхи по-нашему.

— На чертеже это место подчеркнуто трижды, — вспомнил Андрей. — Возможно, Свиридов где-то здесь.

Они подошли вплотную к статуям. Колоссы высились над ними, не обращая внимания на нарушивших их покой людишек.

— Долго же мне пришлось вас ждать, — раздался откуда-то из чернильной тени хорошо знакомый Гумилеву голос. — Ну, как говорится, лучше поздно, чем никогда.

— Товарищ генерал! — радостно откликнулся Иванов. — Виноват, заплутали мы…

Он осторожно повел фонарем туда, откуда слышался голос. Там, у основания одной из статуй, стояла маленькая одноместная палатка, рядом с которой на раскладном брезентовом стуле сидел живой и здоровый генерал Свиридов. На коленях у генерала лежал черный автомат неизвестной Гумилеву модели, не такой короткий, как «Вихрь», и с утолщенным стволом.

— Ну, — сказал Свиридов, — милости прошу к нашему шалашу.

— А теперь объясните мне, что все это значит, — сказал Гумилев, останавливаясь в двух шагах от генерала. — Зачем нам понадобился остров Пасхи, если враги наши прячутся в Арктике?

— Климат здесь поприятней, — глухо усмехнулся Свиридов, — в Арктике я бы околел, пока вас ждал. А теперь можем и осве­житься.

Генерал, не оборачиваясь, ткнул пальцем куда-то себе за спину.

— Там — вход в пещеру. В ней находится линза, через которую можно попасть в Арктику.

— А через ту, с помощью которой мы попали сюда, нельзя?

— Ни в коем случае, — ответил Свиридов. — Долго объяснять, Андрей Львович. Пока просто прими к сведению: линза, ведущая на базу «Туле», только одна. И она там.

— Черт знает что, — выругался Гумилев.

— А климат здесь и правда поприятней, — улыбнулся ему Иванов. — Пойдемте, Андрей Львович, следующая остановка — 85‑я параллель.

Свиридов тяжело вздохнул.

— Не все так просто, Ваня. Линза здесь, я точно знаю. А вот добраться до нее не могу.

— Почему же? Так хорошо спрятана?

— Защита от дурака. — Генерал невесело усмехнулся. — Те, кто прокладывал маршрут отсюда в Арктику — или из Арктики сюда, этого я не знаю, — не хотели, чтобы им пользовались случайные люди. Островок этот — место, конечно, уединенное, но и здесь народу хватает. Поэтому линза спрятана так, что я за месяц ее так и не обнаружил.

Гумилев почувствовал, что у него опускаются руки.

— Тогда зачем все это? Зачем вы настаивали, чтобы я присоединился к вам? Да вы отдаете себе отчет, что, исчезнув из Москвы, я подставил под удар Марусю и Марго?

Он почти кричал. Свиридов глядел на него без всякого сочувствия, кривя тонкие губы.

— А ну-ка, прекратить истерику! Я ведь ясно сказал — добраться до нее не могу.А ты — можешь.

Где-то в скалах пронзительно закричала птица.

— Объясните, — Андрей усилием воли заставил себя успокоиться, — почему вы так в этом уверены?

— Интуиция, Андрей Львович. Помнишь, я говорил тебе, что это твоя самая сильная черта? Я знаю, что ты сможешь найти дорогу. Потому что в конце пути тебя ждет твоя дочь.

Когда-то, много веков назад, здесь была древняя каменоломня. Тут вырубали из тела горы огромные каменные глыбы и на деревянных полозьях тянули их вниз, к берегу океана, где искусные мастера превращали их в статуи и ставили на постаменты. В самой глубине каменоломни прятался узкий и извилистый ход, ведущий в круглую пещеру, на стенах которой были высечены грубые изображения рыб и птиц.

— Это здесь, — сказал Свиридов. — В легендах это место называется «Храм небес и вод».

Гумилев пошел вдоль стены, трогая ладонями камень. Почему-то камень был теплым, словно где-то в глубине горы топилась гигантская печка. Но ничего похожего на дверь или хотя бы лаз в пещере не было.

— Если вы так уверены, что я могу открыть вход, скажите мне, как это сделать.

— Увы, — покачал головой генерал. — Это мне неизвестно. Просто прислушайся к себе. Твоя интуиция подскажет верный ответ.

Лучше бы он этого не говорил. Гумилев глубоко задумался, пытаясь получить какую-нибудь подсказку от внутреннего голоса, но тот, как назло, молчал. Иванов, которому, видимо, надоело смотреть, как он мучается, начал простукивать стены прикладом автомата.

— Не майся дурью, — бросил ему Свиридов. — Я тут уже все десять раз обстучал.

— И потолок? — спросил Андрей рассеянно.

— Потолок? Нет… А смысл? Над нами же каменоломня.

— Храм небес и вод? — Гумилев попытался подпрыгнуть, но не достал до потолка даже вытянутой рукой. — Ну-ка, Иван, помогите мне.

Иванов подошел и, обхватив его под коленями, легко, словно ребенка, поднял к потолку. Андрей коснулся пальцами бугристой поверхности камня. «Действительно, — подумал он, — как-то глупо, пещера не так глубоко под землей, что я, собственно, рассчитываю там найти?»

Под его рукой дрогнул и пополз в сторону выступ скалы. И немедленно из щелей в полу пещеры начала просачиваться вода.

— Храм неба и воды, — задумчиво проговорил генерал. — Вот вам небеса, и вот вам воды… Я же говорил, Андрей Львович, что интуиция тебя не подведет…

— Как бы нас тут не затопило, — озабоченно проговорил Иванов. — Может, лучше подняться наверх?

— Не затопит, — отмахнулся Свиридов. — Если я правильно понимаю, сейчас должна открыться дверь…

И она открылась. Когда воды на полу стало уже по щиколотку, раздался раздирающий уши скрип древнего механизма, и часть стены отъехала в сторону. Пол пещеры был слегка наклонным, и вода с шумом устремилась в открывшийся проем. Через минуту на полу остались лишь отдельные мелкие лужицы.

— Идите за мной, — сказал Андрей. Снял с плеча автомат и шагнул во тьму.

Они прошли по коридору, извивавшемуся в недрах горы, подобно гигантской змее. А потом пространство распахнулось, и они вышли в зал, у которого не было ни стен, ни потолка — только клубящаяся тьма, в центре которой призрачным голубоватым сиянием светилась огромная линза.

— Ни хрена ж себе, — не удержался Свиридов. — Вот она, родимая!

Где-то за его спиной раздался громкий хлопок. Генерал крутанулся на месте и тяжело рухнул на камни. Прежде чем Гумилев успел поднять оружие, Иванов черной молнией метнулся в сторону, в прыжке посылая очередь в клубящуюся темноту, скрывавшую вход в зал. От грохота выстрелов у Андрея заложило уши. Он бросился на пол, срывая с плеча «Вихрь».

— Что за черт? — услышал он голос генерала. Свиридов, живой, но с залитым кровью лицом, лежал рядом, пытаясь дотянуться до своего черного автомата. — Кого еще вы сюда привели, Гумилев?

— Я никого не приводил. — Андрей упер приклад «Кипариса» в плечо и повел стволом туда, откуда слышались выстрелы. — Куда вас ранило, генерал?

— Ухо оторвало, — мрачно отозвался Свиридов. — Буду теперь как Ван Гог, жаль, рисовать не умею. Ну что, ребятки, давайте поиграем…

Его черный автомат рыгнул огнем, и в клубящемся тумане сразу же послышался сдавленный крик. Из колеблющейся пелены появился человек — огромный, страшный, с длинными, как у гориллы, руками. В одной руке у него был зажат пистолет, направленный стволом в пол. Человек сделал несколько неуверенных шагов, потом ноги его подкосились, и он ничком упал на пол. Гумилев увидел, что вся его спина черна от крови.

— Боря, — проговорил Андрей пораженно. — Это же мой шофер Боря…

— А говорил — никого за собой не привел, — усмехнулся Свиридов. — Вон какого мордоворота притащил. Но он там был не один…

В тумане произошло какое-то движение. Гумилев хотел выстрелить, но генерал быстро отвел его руку в сторону.

— Погоди, парень, не торопись. Пусть профессионалы поработают.

Через минуту Андрей увидел Катарину. Она была все в той же курточке и сапожках, в которых уезжала на встречу со связником в Москве, — здесь, в подземельях острова Пасхи, этот наряд смотрелся дико. За Катариной, осторожно ступая, шел Иванов, его автомат был нацелен ей в спину.

— Здравствуй, Андрюша, — сказала она, улыбаясь Гумилеву. — С водой ты меня перехитрил, должна признать. Не учла, что ловушек может быть много. Но у тебя все равно ничего не выйдет.

— Это мы еще посмотрим, фройляйн, — хмуро ответил Свиридов. — Или теперь вас правильнее называть фрау?

— Называйте меня оберлейтенант фон Белов. Это звание мне присвоили неделю назад.

— Вероятно, за успехи в приручении господина Гумилева?

— За вклад в операцию «Рагнарёк». Впрочем, вам это вряд ли о чем-то говорит.

— Ладно, хватит болтать. Вы знаете, куда ведет эта линза?

— А как вы думаете? — презрительно ответила девушка.

— Полагаю, знаете, — спокойно сказал Свиридов. — Ведь ваша колония должна была как-то поддерживать связь с внешним миром. Значит, вам известно, где именно на базе «Туле» имеется выход из этой линзы.

— Разумеется, — Катарина прикусила губу. — Но это не значит, что я поделюсь с вами этой информацией.

Свиридов посмотрел на часы.

— Если вы не сделаете этого, база «Туле» и все ее обитатели погибнут в течение ближайших суток.

— Блеф, — усмехнулась девушка. — Никто не осмелится отдать приказ об уничтожении «Туле» — в противном случае мы сотрем с лица земли Нью-Йорк, Лондон и Москву.

— У вас есть ядерное оружие?

— Нет, у нас есть кое-что получше. Мы владеем Небесным Огнем.

— У Гитлера тоже было Оружие Возмездия. Сильно оно ему по­могло?

— Что вы знаете об Оружии Возмездия? — вздернула подбородок Катарина. — Мы выиграем эту войну в любом случае. Потому что нам нечего терять, мы уже все потеряли шестьдесят пять лет назад. А вы развращены вашей гедонистической цивилизацией, ваши солдаты не хотят идти на войну, не оформив предварительно страховку, ваши вожди плюют на интересы своих народов и пускают на свои территории орды унтерменшей. Заплатить за уничтожение крошечной колонии во льдах всеми благами современного мира и самой своей властью никто из них не решится. Вы никогда не согласитесь на такой размен, и поэтому вы обречены на поражение.

Она торжествующе посмотрела на Свиридова.

— Рано обрадовались, генерал. Вы добрались до линзы, ведущей в Арктику, — прекрасно. Еще неделю назад эта находка обеспечила бы вам победу в войне с Четвертым Рейхом. Но сейчас она совершенно бесполезна, потому что операция «Рагнарёк» вступила в свою решающую фазу.

— Линкольн-центр уже захватили? — небрежно поинтересовался Свиридов. — Я как-то пропустил последние новости.

Улыбка сползла с лица Катарины.

— Откуда вы знаете? Вы… этого не может быть!

Она переводила взгляд с Гумилева на Свиридова. Андрей поймал себя на мысли, что впервые видит ее растерянной.

— Ваш друг Чен, — любезно ответил генерал. — Он, видите ли, работает не только на Четвертый Рейх.

Девушка угрюмо молчала. И тут Гумилев неожиданно для себя сказал:

— Катрин, я должен тебе кое в чем признаться.

— Надеюсь, не в любви? — фыркнула девушка. — После того как ты натравил на меня своих охранников, о чувствах говорить довольно странно.

— Нет, — покачал головой Гумилев. — Дело не в этом. Просто я довольно долго тебя обманывал.

— Знаю, — презрительно бросила Катарина. — Ты совсем дурак, если считаешь, что мне это неизвестно.

— Кое о чем — наверняка. Но есть вещи, о которых ты даже не догадываешься.

Катарина закусила губу.

— Что это за вещи?

— Например, ты еще не знаешь, что ваши люди в Большом театре обречены. Я получил информацию о готовившемся захвате заранее и принял меры. Я не мог предупредить ФСБ, но в зале полно людей Санича. То же касается и Линкольн-центра — я намекнул своему знакомому советнику посольства США о том, что его атакуют террористы, еще две недели назад.

— Ты лжешь, — решительно мотнула головой Катарина. — Ты придумал это прямо сейчас, на ходу…

— Если это так, тебе не о чем беспокоиться. Но уверяю тебя: я не блефую. Весь ваш пресловутый план «Рагнарёк» висит на волоске. И чем дольше мы здесь препираемся, тем меньше у вас шансов выиграть.

— Зачем же ты мне все это рассказываешь? — прищурилась Катарина. — Придумал какую-нибудь очередную подлость?

— Насчет подлостей — это к вам, — хмыкнул Андрей. — А мне нужны гарантии, что моя дочь и ее няня останутся живы. То же, впрочем, касается и остальных членов экспедиции. Прежде чем начнется обмен ударами, я должен их вытащить — хотя бы сюда. И если ты мне в этом поможешь, останешься жива — я тебе обещаю.

Оберлейтенант фон Белов раздумывала не больше минуты.

— Моя жизнь ничего не значит, — сказала она наконец. — То, чему суждено произойти, произойдет. И я не стану помогать врагам рейха и фюрера только потому, что тебе понадобилась твоя бывшая шлюха. А что касается твоей дочки… Что ж, я не хотела говорить тебе, но теперь уже все равно. Над ней все это время проводили эксперименты. Не болезненные, не беспокойся. И знаешь что? Она слишком ценный и редкий экземпляр, чтобы моя бабушка согласилась ее отпустить.

— Замолчи, — Андрей скрипнул зубами. Он взглянул на автомат, который держал в руках, и поставил его к стене — от греха. — Не заставляй меня…

— Твоя драгоценная Маруся умрет, — сказала она, мстительно чеканя каждое слово. — И шлюха Марго — тоже.

Гумилев ударил ее открытой ладонью по лицу.

Он вложил в этот удар всю ненависть, что копилась в нем эти два года. Странная штука — пока он просто ненавидел Катарину, ему удавалось держать себя в руках. Но как только он почувствовал к ней что-то похожее на любовь, ненависть выплеснулась наружу, как гейзер.

Катарина отлетела назад, ударившись головой о камень. Медленно сползла по стене на пол, глаза ее закатились.

— Круто вы с ней, — вздохнул Иванов. — Теперь на себе тащить придется…

— Больно ты быстрый, — недовольно скривился Свиридов, внимательно рассматривая переливающуюся линзу. — Не зная броду, не суйся в воду! Ну-ка, Ваня, сходи на разведку, погляди, что там да как. А мы тут пока барышню посторожим.

— Есть, товарищ генерал. — Иван взял на изготовку «Вихрь» и, мягкой кошачьей походкой приблизившись к линзе, скользнул в голубоватое мерцание.

Свиридов порылся в своем вещмешке и вытащил моток прочной бечевки.

— Давай-ка, красавица, спеленаем тебя для верности, — проговорил он, подходя к Катарине. Та сидела на камнях, прислонившись спиной к стене и закрыв глаза. Из уголка ее рта стекала тонкая струйка крови.

Гумилев почувствовал укол беспокойства.

— Осторожней! — крикнул он, увидев, как едва заметно дрогнули веки девушки. В ту же секунду Катарина резко рванула наклонившегося над ней генерала за руку и подсекла его ноги.

Она была на голову ниже Свиридова и на пятьдесят килограммов легче, но в дзюдо размеры противника не имеют принципиального значения. Генерал успел сгруппироваться в падении, но автомат, который висел у него за плечом, отлетел в сторону. Когда генерал тяжело поднялся на ноги, Катарина держала оружие так, чтобы в случае необходимости срезать одной очередью и его, и Гумилева.

— Руки на затылок, — скомандовала Катарина деловым тоном. — Оба, оба. Считать до трех не стану — как только вижу неподчинение, стреляю сразу.

Гумилев с тоской посмотрел на свой стоявший у стены автомат.

Свиридов выматерился и, кряхтя, спрятал руки за голову.

— Крутая она у тебя, — сказал он Гумилеву. — Ей бы на Колыме вертухаем работать… И я тоже идиот старый — совсем сноровку потерял…

— Это я виноват. — Андрей старался не смотреть в глаза генералу. — Нельзя было оружие оставлять…

— Все мы в ком-то ошибаемся. — Девушка повела стволом автомата. — Генерал, свяжите вашему приятелю руки. Той же веревкой, которую приготовили для меня. Да смотрите, без фокусов — я проверю узлы.

Пока Свиридов выполнял ее приказ, Гумилев огляделся по сторонам.

Единственный наш шанс, подумал он, это Иванов. Он не похож на человека, который позволит застать себя врасплох. Может быть, он успеет нас вытащить…

Но Иванов не успел.

Катарина неслышно подошла к Свиридову сзади и изо всех сил ударила его прикладом автомата в основание черепа.

— Вперед, — велела она Андрею, ткнув его стволом между лопаток. — Пришла пора играть по моим правилам.