ГЛАВА 21ОТ ТЮРЬМЫ ДА СУМЫРостов, Отстойник, конец февраля 2005 года. Несколько дней назад Ник ел знаменитый левбердоновский шашлык из осетрины, а сейчас ест не менее знаменитый «анаком». Несколько дней назад в кармане шелестели купюры самого разного достоинства, а сейчас даже мелочи нет, еще вчера всю Хрипуну отдал, чтобы тот купил несколько пачек долбанной лапши быстрого приготовления. Несколько дней назад он не боялся ничего и готов был схлестнуться с кем угодно, а теперь пугается собственной тени, потому что знает, что любое неосторожное движение может привести либо на нары, либо, что хуже, в канаву. Правильно Дягилева пела: от большого ума лишь тюрьма да сума. Хрипун — так звали нового приятеля Ника. Сначала он помог с обогревом, а затем, не приставая с расспросами, обеспечил и ночлежкой. Хрипун был обитателем Отстойника, подземного города, служившего последним убежищем для «людей, которым больше некуда идти». Пролегавший под Западным мостом канализационный коллектор был соединен с подземной теплотрассой. Трубы, подававшие горячую воду в окрестные здания, грели около сотни бродяг, спасавшихся под землей от суровых февральских морозов. Здесь, в лабиринтах канализации, находился целый город, построенный из досок, ящиков, тряпок, полиэтилена и прочего мусора. И жили в нём люди, потерявшие все, вплоть до смысла своего существования. Они не жили, а доживали, нещадно пьянствуя с утра до вечера. — А если кто кирдыкнется, мы его ночью к больничке оттаскиваем, ну а там его уже либо в печку определяют, либо студентам для препарации, — поделился Хрипун. — Правда, дохнут у нас в основном не из-за алкоголя. — А из-за чего? — Правильней сказать, из-за кого. Из-за людей, епта. То менты придут рабов для бахчевников отлавливать, то местные отморозки заявятся боксом потренироваться… хорошо еще, как в Ставрополе, охоту не устраивают с пистолетами… Ник рассчитывал остаться здесь только на одну ночь. Хрипун выделил ему место на теплой трубе, с двумя кусками картона. Очевидно, они заменяли бродягам простынь и покрывало. Ночью Нику снились одни кошмары, и он, желая успокоиться, решил переждать еще пару дней. — Не знаю, кому ты так нужен, но здесь тебя будут искать в последнюю очередь, — сказал Хрипун. — Мне в Москву надо. — Ха… в Москве без документов тебе хана. Лучше в Краснодар, там и климат теплее, и отношение к людям. Да и поближе, чем Москва… я вот, как потеплеет, тоже туда переберусь, к морю. Краснодар… оттуда его привезли в шестилетнем возрасте в Питер. Вспомнив об этом, Ник почувствовал, как защемило в груди. А может, правда, рвануть в Краснодар? И попробовать найти свои корни? На одном из счетов яндекс-денег оставалась небольшая заначка. Долларов двести в рублевом эквиваленте. Ее надо бы обналичить, но без засветки это можно сделать только в интернет-кафе, с помощью админа, который за это получает небольшой процент. Идти в интернет-кафе лично Ник побоялся. Это не Москва, здесь подобные заведения можно по пальцам пересчитать, и если те, кто накрыл взломщиков, профессионалы — они наверняка предупредили всех админов и оставили описание Ника. Надо кого-то послать, дав ему номер от счета и пароль, но кого посылать-то? Вокруг одни бродяги, которые, едва получив деньги, сразу потратят их на пойло, в лучшем случае — на еду. И это если они вообще поймут, что нужно сделать — судя по их виду, вряд ли кто-то вообще знает, что такое компьютер. Да и кто пустит их в интернет-кафе? — Хрипун, мне интернет нужен… — Это который в компьютерах? Зачем? — У меня в интернете деньги есть. Немного. Надо их забрать. Для этого мне нужен компьютер и телефон. — Хех… ну, телефон, положим, у Генки Одноглазого есть… — Это у того, что с повязкой ходит? Не, такой не пойдет. Мне нужен телефон, в котором джи-пи-эр-эс есть. И блютус, или инфракрасный порт. — Чего-чего? — Ясно… — Слышь, а надо у Малого спросить, он крутится постоянно в этом, как его… ну где компьютеры… может, там есть этот твой… интернет… Малой был самым младшим обитателем Отстойника, пацан одиннадцати лет. Каждый день он где-то ошивался, а вечером возвращался с пакетами и тюбиком «Момента». Забирался на трубы и всю ночь балдел от клеевых паров, потом отсыпался, а к обеду снова уходил «по делам». Малой почти ни с кем не общался, и напоминал озлобленного забитого зверька. С собой он постоянно таскал остро наточенную отвертку, и, пообщавшись с ним, Ник понял, что в случае чего пацан не задумываясь пустит ее в ход. Если уже не пускал. Как выяснилось, он действительно целыми днями бывал в интернет-клубе неподалеку отсюда. Бегал для посетителей за пивом, а иногда и к барыгам за анашой. За это ему платили какие-то копейки, которые Малой тратил на компьютерные игры, нехитрую еду и клей. — Ты как сюда попал? — однажды спросил Ник. — От бабки сбежал, — Малой щедро лил клей в пакет. Он явно не был настроен на продолжительные разговоры. — А родители где? — Не знаю. Может, в тюрьме, а может, гыкнулись. Тебе чего надо вообще? Ты не из этих? — Из кого из этих? — не понял Ник, а когда дошло, замотал головой. — Нет, ты что, я не педофил. — Смотри, а то полезешь, сразу пырну, — предупредил Малой. — Так тебе чего надо? — Дело у меня к тебе. Что такое интернет, знаешь? Малой оказался продвинутым пользователем. Он знал, что такое интернет, что такое логин и пароль, и даже что такое вебмани и яндекс-деньги. — У меня на счету примерно двести баксов. Сможешь обналичить — получишь пятьдесят долларов. — А чего сам не обналичишь? — с подозрением спросил Малой. — Мне нельзя появляться в интернет-клубах, — признался Ник. — Могут искать. — Кто? — Какая тебе разница? — Есть какая. Может, за тебя награду дают. Шучу, шучу… — отмахнулся Малой. Подумал немного и добавил. — Половину. — Чего? — Половину. Сто баксов. Ситуация была не из тех, в которых торгуются. — Договорились. Только не проторчи мою половину. — Не доверяешь — не давай, — равнодушно пожал плечами Малой. — Вон, Хрипуна попроси. Маленький гаденыш прекрасно понимал, что из всего сброда, живущего в Отстойнике, он единственный, кто сможет это сделать. Поэтому и вел себя нахально и независимо. Ник протянул Малому бумажку, на которой заранее написал логин и пароль. Оставалось только надеяться на порядочность этого малолетнего бродяги-токсикомана-геймера. — Завтра все сделаю. — Ты только до обеда постарайся управиться… — Вот еще! — фыркнул Малой. — Вечером вернусь, подождешь — не обломаешься. Нику захотелось дать пацану подзатыльник за такую наглость. — Нафига ты торчишь? — А че еще делать? — Подумать, например. — О чем? — О том, что в жизни есть не только клей. Сколько ты тут еще протянешь? Год, два? Потом сторчишься и сдохнешь вместе с ними. Малого, судя по всему, перспективы не пугали. — Я что так, что так сдохну, — философски заметил он. — Слушай, ты чего ко мне привязался? Твое какое дело, как я живу? И ушел. Весь следующий день Ник провел как на иголках. Мало ли, как поведет себя Малой. Если за его, Ника, голову, назначили награду, то ничего не мешает маленькому циничному наглецу подзаработать. Он даже репутацию среди своих не потеряет, ибо кто такой Ник для обитателей Отстойника — так, случайный прохожий, чужак. После обеда вернулся Хрипун — в дупель пьяный, и не менее вонючий. Подошел к Нику и предложил глотнуть подозрительно мутное пойло из грязной пластиковой бутылки. Ник вежливо отказался, тогда Хрипун сделал несколько глотков, а затем затянул долгий рассказ о своей жизни, горькой судьбе и заднице Фортуны, которая никогда не улыбалась просто так, от души. Покончив со своей биографией, Хрипун переключился на обитателей Отстойника. По его мнению, большинство из них заслужило свою участь, и лишь некоторых по-настоящему жаль. Ник почти не слушал Хрипуна. Трудно найти в себе жалость, когда все мысли сфокусированы на Малом, который должен обналичить деньги. И, тем не менее, в какой-то момент слова Хрипуна пробились сквозь корку опасений, заставив Ника прислушаться. — Один значит глаз у них зеленый, а второй, кажись, синий. — Что ты сказал? — А? Да глаза, говорю, разноцветные у них… — У кого у них? — Ну, у тех, о ком Гошка Сильвер рассказывал… — Какой Сильвер… Хрипуну пришлось рассказать про старика, доживавшего свой век в самой глубине Отстойника. Он был из тех, кого называют добрыми сумасшедшими — рассказывал какие-то невероятные истории про людей с разноцветными глазами и волшебство. — А с ним можно поговорить? — Если с пустыми руками придешь — невозможно. Он, если не выпьет, молчит как рыба. А тебе зачем? Ник усмехнулся. Пояснил: — Была у меня подруга с разноцветными глазами. Волшебница… Хрипун поразмыслил чуток, потом решительно махнул рукой: — А, черт с ним, держи. Ты меня выручил, и я тебе помогу. И барским жестом протянул Нику бутылку с остатками мутного пойла. Гошка Сильвер жил в самой глубине Отстойника, в нестерпимо вонючей каморке, огороженной гнилыми досками и старыми тряпками. Из этой каморки он почти никуда не выходил, разве что в сортир, точнее его подобие, сделанное местными умельцами. Оказалось, что прозвище Сильвер не имело никакого отношения к серебру. Гошка Сильвер был без одной ноги, также как и герой «Острова сокровищ» — одноногий пират Джон Сильвер. По словам Гошки, он потерял ногу еще на Великой Отечественной войне. — В сорок пятом, в Северной Германии, мина фашистская, противодесантная… Прикинув, сколько сейчас лет старику, Ник усомнился в правдивости рассказа, но виду подавать не стал. В конце концов, это его прошлое, и оно может быть таким, как он сам захочет. Сильвер же, допив остатки пойла Хрипуна, заметно приободрился и даже было затянул какую-то фронтовую песню, но узнав, зачем к нему пожаловали гости, насторожился. — Разноцветные глаза, говоришь? А у кого ты такие видел? — У одной моей знакомой. — А еще что у нее было? — В каком смысле? — Предмет. Серебряная фигурка животного, мифического или же настоящего. Видел такой у нее? — Да вроде нет… — Ник осекся. Паук. Серебряный паук. Сразу же всплыла фраза, сказанная Синкой про этого паука — «Бабушка подарила». Только вот бабушки у нее не было. — Видел, значит… — заметив, как изменилось лицо Ника, Сильвер усмехнулся и тут же сильно закашлялся. Когда старик откашлялся, Ник спросил: — А что означает этот предмет? И почему из-за него разные глаза? — Да не в глазах, милый, дело, не в глазах. Глаза, это так, побочное явление. А главное — эти предметы силу своим хозяевам дают. — Какую еще силу? — Волшебную. Например, могут сквозь стены видеть, или летать, или людей себе подчинять. Разные они, у каждого своя сила, своя судьба. Я… Он снова закашлялся, на этот раз еще сильнее. Хрипун толкнул Ника, мол, я же говорил, сумасшедший старик. Сильвер схватился рукой за поясницу, буквально упал на свое лежбище и оттуда прохрипел: — Спину схватило… полежу чуток… ты позже заходи, я тебе расскажу про эти предметы… как я в Румынии, с капитаном Шибановым… в каком это… память моя дырявая, в сорок четвертом, кажись… ох, мать, спина болит… и выпить чего-нибудь захвати, а то на сухую рассказ не получится… Выходя из каморки, Ник обо что-то споткнулся. Пригляделся — это был деревянный ящик, в котором лежало что-то железное, завернутое в промасленную бумагу. Хотел подвинуть ящик в сторону, но из глубины каморки раздался окрик: — Не трогай коробку! — А что это? — Дверь держит, чтобы не хлопала от ветра по стенке, — пояснил Хрипун. С облегчением они покинули каморку, в которой жил сумасшедший многолетний старик. Чуть пригибаясь, двинули по заброшенному коллектору в сторону своего «лежбища». — Я ж говорил, что он сумасшедший, — сказал Хрипун. — Ему лишь бы выпить нахаляву, он тебе такое расскажет. — А вдруг, это правда? — Что? Волшебство? В таком поганом мире? Ник спорить не стал. В данный момент он ждал Малого с деньгами, а волшебные предметы, сумасшедшие истории бомжей и прочая муть его не интересовали. Его сейчас волновало только одно — не смоется ли Малой вместе с деньгами. Переживания оказались напрасными. Малой вернулся к вечеру и протянул Нику стопку смятых купюр. — Там чуть больше было. За обналичку десятую часть админ себе забрал, остальное пополам, все по-честнаку. — Спасибо… — Не за что. Тебя, кстати, действительно ищут. — Кто? — Не знаю. Просто админ, сука, позвонил кому-то, и меня потом тормознуть хотел. — А ты? — А я тут. Слушай, валил бы ты лучше отсюда, а то не сегодня-завтра накроют. — Свалю, — кивнул Ник. Он действительно собирался сваливать. Только не в ночь, а рано утром. Ник примостился на свое место и задремал. Но отдохнуть так и не удалось: он проснулся — сначала от странных звуков, напоминающих щелчки кнута, а затем от отчаянных воплей. |
ГЛАВА 21ОТ ТЮРЬМЫ ДА СУМЫРостов, Отстойник, конец февраля 2005 года. Несколько дней назад Ник ел знаменитый левбердоновский шашлык из осетрины, а сейчас ест не менее знаменитый «анаком». Несколько дней назад в кармане шелестели купюры самого разного достоинства, а сейчас даже мелочи нет, еще вчера всю Хрипуну отдал, чтобы тот купил несколько пачек долбанной лапши быстрого приготовления. Несколько дней назад он не боялся ничего и готов был схлестнуться с кем угодно, а теперь пугается собственной тени, потому что знает, что любое неосторожное движение может привести либо на нары, либо, что хуже, в канаву. Правильно Дягилева пела: от большого ума лишь тюрьма да сума. Хрипун — так звали нового приятеля Ника. Сначала он помог с обогревом, а затем, не приставая с расспросами, обеспечил и ночлежкой. Хрипун был обитателем Отстойника, подземного города, служившего последним убежищем для «людей, которым больше некуда идти». Пролегавший под Западным мостом канализационный коллектор был соединен с подземной теплотрассой. Трубы, подававшие горячую воду в окрестные здания, грели около сотни бродяг, спасавшихся под землей от суровых февральских морозов. Здесь, в лабиринтах канализации, находился целый город, построенный из досок, ящиков, тряпок, полиэтилена и прочего мусора. И жили в нём люди, потерявшие все, вплоть до смысла своего существования. Они не жили, а доживали, нещадно пьянствуя с утра до вечера. — А если кто кирдыкнется, мы его ночью к больничке оттаскиваем, ну а там его уже либо в печку определяют, либо студентам для препарации, — поделился Хрипун. — Правда, дохнут у нас в основном не из-за алкоголя. — А из-за чего? — Правильней сказать, из-за кого. Из-за людей, епта. То менты придут рабов для бахчевников отлавливать, то местные отморозки заявятся боксом потренироваться… хорошо еще, как в Ставрополе, охоту не устраивают с пистолетами… Ник рассчитывал остаться здесь только на одну ночь. Хрипун выделил ему место на теплой трубе, с двумя кусками картона. Очевидно, они заменяли бродягам простынь и покрывало. Ночью Нику снились одни кошмары, и он, желая успокоиться, решил переждать еще пару дней. — Не знаю, кому ты так нужен, но здесь тебя будут искать в последнюю очередь, — сказал Хрипун. — Мне в Москву надо. — Ха… в Москве без документов тебе хана. Лучше в Краснодар, там и климат теплее, и отношение к людям. Да и поближе, чем Москва… я вот, как потеплеет, тоже туда переберусь, к морю. Краснодар… оттуда его привезли в шестилетнем возрасте в Питер. Вспомнив об этом, Ник почувствовал, как защемило в груди. А может, правда, рвануть в Краснодар? И попробовать найти свои корни? На одном из счетов яндекс-денег оставалась небольшая заначка. Долларов двести в рублевом эквиваленте. Ее надо бы обналичить, но без засветки это можно сделать только в интернет-кафе, с помощью админа, который за это получает небольшой процент. Идти в интернет-кафе лично Ник побоялся. Это не Москва, здесь подобные заведения можно по пальцам пересчитать, и если те, кто накрыл взломщиков, профессионалы — они наверняка предупредили всех админов и оставили описание Ника. Надо кого-то послать, дав ему номер от счета и пароль, но кого посылать-то? Вокруг одни бродяги, которые, едва получив деньги, сразу потратят их на пойло, в лучшем случае — на еду. И это если они вообще поймут, что нужно сделать — судя по их виду, вряд ли кто-то вообще знает, что такое компьютер. Да и кто пустит их в интернет-кафе? — Хрипун, мне интернет нужен… — Это который в компьютерах? Зачем? — У меня в интернете деньги есть. Немного. Надо их забрать. Для этого мне нужен компьютер и телефон. — Хех… ну, телефон, положим, у Генки Одноглазого есть… — Это у того, что с повязкой ходит? Не, такой не пойдет. Мне нужен телефон, в котором джи-пи-эр-эс есть. И блютус, или инфракрасный порт. — Чего-чего? — Ясно… — Слышь, а надо у Малого спросить, он крутится постоянно в этом, как его… ну где компьютеры… может, там есть этот твой… интернет… Малой был самым младшим обитателем Отстойника, пацан одиннадцати лет. Каждый день он где-то ошивался, а вечером возвращался с пакетами и тюбиком «Момента». Забирался на трубы и всю ночь балдел от клеевых паров, потом отсыпался, а к обеду снова уходил «по делам». Малой почти ни с кем не общался, и напоминал озлобленного забитого зверька. С собой он постоянно таскал остро наточенную отвертку, и, пообщавшись с ним, Ник понял, что в случае чего пацан не задумываясь пустит ее в ход. Если уже не пускал. Как выяснилось, он действительно целыми днями бывал в интернет-клубе неподалеку отсюда. Бегал для посетителей за пивом, а иногда и к барыгам за анашой. За это ему платили какие-то копейки, которые Малой тратил на компьютерные игры, нехитрую еду и клей. — Ты как сюда попал? — однажды спросил Ник. — От бабки сбежал, — Малой щедро лил клей в пакет. Он явно не был настроен на продолжительные разговоры. — А родители где? — Не знаю. Может, в тюрьме, а может, гыкнулись. Тебе чего надо вообще? Ты не из этих? — Из кого из этих? — не понял Ник, а когда дошло, замотал головой. — Нет, ты что, я не педофил. — Смотри, а то полезешь, сразу пырну, — предупредил Малой. — Так тебе чего надо? — Дело у меня к тебе. Что такое интернет, знаешь? Малой оказался продвинутым пользователем. Он знал, что такое интернет, что такое логин и пароль, и даже что такое вебмани и яндекс-деньги. — У меня на счету примерно двести баксов. Сможешь обналичить — получишь пятьдесят долларов. — А чего сам не обналичишь? — с подозрением спросил Малой. — Мне нельзя появляться в интернет-клубах, — признался Ник. — Могут искать. — Кто? — Какая тебе разница? — Есть какая. Может, за тебя награду дают. Шучу, шучу… — отмахнулся Малой. Подумал немного и добавил. — Половину. — Чего? — Половину. Сто баксов. Ситуация была не из тех, в которых торгуются. — Договорились. Только не проторчи мою половину. — Не доверяешь — не давай, — равнодушно пожал плечами Малой. — Вон, Хрипуна попроси. Маленький гаденыш прекрасно понимал, что из всего сброда, живущего в Отстойнике, он единственный, кто сможет это сделать. Поэтому и вел себя нахально и независимо. Ник протянул Малому бумажку, на которой заранее написал логин и пароль. Оставалось только надеяться на порядочность этого малолетнего бродяги-токсикомана-геймера. — Завтра все сделаю. — Ты только до обеда постарайся управиться… — Вот еще! — фыркнул Малой. — Вечером вернусь, подождешь — не обломаешься. Нику захотелось дать пацану подзатыльник за такую наглость. — Нафига ты торчишь? — А че еще делать? — Подумать, например. — О чем? — О том, что в жизни есть не только клей. Сколько ты тут еще протянешь? Год, два? Потом сторчишься и сдохнешь вместе с ними. Малого, судя по всему, перспективы не пугали. — Я что так, что так сдохну, — философски заметил он. — Слушай, ты чего ко мне привязался? Твое какое дело, как я живу? И ушел. Весь следующий день Ник провел как на иголках. Мало ли, как поведет себя Малой. Если за его, Ника, голову, назначили награду, то ничего не мешает маленькому циничному наглецу подзаработать. Он даже репутацию среди своих не потеряет, ибо кто такой Ник для обитателей Отстойника — так, случайный прохожий, чужак. После обеда вернулся Хрипун — в дупель пьяный, и не менее вонючий. Подошел к Нику и предложил глотнуть подозрительно мутное пойло из грязной пластиковой бутылки. Ник вежливо отказался, тогда Хрипун сделал несколько глотков, а затем затянул долгий рассказ о своей жизни, горькой судьбе и заднице Фортуны, которая никогда не улыбалась просто так, от души. Покончив со своей биографией, Хрипун переключился на обитателей Отстойника. По его мнению, большинство из них заслужило свою участь, и лишь некоторых по-настоящему жаль. Ник почти не слушал Хрипуна. Трудно найти в себе жалость, когда все мысли сфокусированы на Малом, который должен обналичить деньги. И, тем не менее, в какой-то момент слова Хрипуна пробились сквозь корку опасений, заставив Ника прислушаться. — Один значит глаз у них зеленый, а второй, кажись, синий. — Что ты сказал? — А? Да глаза, говорю, разноцветные у них… — У кого у них? — Ну, у тех, о ком Гошка Сильвер рассказывал… — Какой Сильвер… Хрипуну пришлось рассказать про старика, доживавшего свой век в самой глубине Отстойника. Он был из тех, кого называют добрыми сумасшедшими — рассказывал какие-то невероятные истории про людей с разноцветными глазами и волшебство. — А с ним можно поговорить? — Если с пустыми руками придешь — невозможно. Он, если не выпьет, молчит как рыба. А тебе зачем? Ник усмехнулся. Пояснил: — Была у меня подруга с разноцветными глазами. Волшебница… Хрипун поразмыслил чуток, потом решительно махнул рукой: — А, черт с ним, держи. Ты меня выручил, и я тебе помогу. И барским жестом протянул Нику бутылку с остатками мутного пойла. Гошка Сильвер жил в самой глубине Отстойника, в нестерпимо вонючей каморке, огороженной гнилыми досками и старыми тряпками. Из этой каморки он почти никуда не выходил, разве что в сортир, точнее его подобие, сделанное местными умельцами. Оказалось, что прозвище Сильвер не имело никакого отношения к серебру. Гошка Сильвер был без одной ноги, также как и герой «Острова сокровищ» — одноногий пират Джон Сильвер. По словам Гошки, он потерял ногу еще на Великой Отечественной войне. — В сорок пятом, в Северной Германии, мина фашистская, противодесантная… Прикинув, сколько сейчас лет старику, Ник усомнился в правдивости рассказа, но виду подавать не стал. В конце концов, это его прошлое, и оно может быть таким, как он сам захочет. Сильвер же, допив остатки пойла Хрипуна, заметно приободрился и даже было затянул какую-то фронтовую песню, но узнав, зачем к нему пожаловали гости, насторожился. — Разноцветные глаза, говоришь? А у кого ты такие видел? — У одной моей знакомой. — А еще что у нее было? — В каком смысле? — Предмет. Серебряная фигурка животного, мифического или же настоящего. Видел такой у нее? — Да вроде нет… — Ник осекся. Паук. Серебряный паук. Сразу же всплыла фраза, сказанная Синкой про этого паука — «Бабушка подарила». Только вот бабушки у нее не было. — Видел, значит… — заметив, как изменилось лицо Ника, Сильвер усмехнулся и тут же сильно закашлялся. Когда старик откашлялся, Ник спросил: — А что означает этот предмет? И почему из-за него разные глаза? — Да не в глазах, милый, дело, не в глазах. Глаза, это так, побочное явление. А главное — эти предметы силу своим хозяевам дают. — Какую еще силу? — Волшебную. Например, могут сквозь стены видеть, или летать, или людей себе подчинять. Разные они, у каждого своя сила, своя судьба. Я… Он снова закашлялся, на этот раз еще сильнее. Хрипун толкнул Ника, мол, я же говорил, сумасшедший старик. Сильвер схватился рукой за поясницу, буквально упал на свое лежбище и оттуда прохрипел: — Спину схватило… полежу чуток… ты позже заходи, я тебе расскажу про эти предметы… как я в Румынии, с капитаном Шибановым… в каком это… память моя дырявая, в сорок четвертом, кажись… ох, мать, спина болит… и выпить чего-нибудь захвати, а то на сухую рассказ не получится… Выходя из каморки, Ник обо что-то споткнулся. Пригляделся — это был деревянный ящик, в котором лежало что-то железное, завернутое в промасленную бумагу. Хотел подвинуть ящик в сторону, но из глубины каморки раздался окрик: — Не трогай коробку! — А что это? — Дверь держит, чтобы не хлопала от ветра по стенке, — пояснил Хрипун. С облегчением они покинули каморку, в которой жил сумасшедший многолетний старик. Чуть пригибаясь, двинули по заброшенному коллектору в сторону своего «лежбища». — Я ж говорил, что он сумасшедший, — сказал Хрипун. — Ему лишь бы выпить нахаляву, он тебе такое расскажет. — А вдруг, это правда? — Что? Волшебство? В таком поганом мире? Ник спорить не стал. В данный момент он ждал Малого с деньгами, а волшебные предметы, сумасшедшие истории бомжей и прочая муть его не интересовали. Его сейчас волновало только одно — не смоется ли Малой вместе с деньгами. Переживания оказались напрасными. Малой вернулся к вечеру и протянул Нику стопку смятых купюр. — Там чуть больше было. За обналичку десятую часть админ себе забрал, остальное пополам, все по-честнаку. — Спасибо… — Не за что. Тебя, кстати, действительно ищут. — Кто? — Не знаю. Просто админ, сука, позвонил кому-то, и меня потом тормознуть хотел. — А ты? — А я тут. Слушай, валил бы ты лучше отсюда, а то не сегодня-завтра накроют. — Свалю, — кивнул Ник. Он действительно собирался сваливать. Только не в ночь, а рано утром. Ник примостился на свое место и задремал. Но отдохнуть так и не удалось: он проснулся — сначала от странных звуков, напоминающих щелчки кнута, а затем от отчаянных воплей. |
Александр Чубарьян
Basic
