ГЛАВА 1БРАТЬЯ ПО КРОВИСПб, 1997—98 годы. Все надо с чего-то начинать. Сказку — с «Жили-были…», стихотворение — с «Однажды в студеную зимнюю пору…», боевик с перестрелки, фильм ужасов с жестокого убийства. А биографию следует начинать с детства. Ну, не с самого, конечно, раннего. Подробности вроде первого звука или первого шага смело опустить, а начать с первых осмысленных поступков. Игрушку забрал у кого-то в песочнице или конфетой поделился. Хотя какие песочницы? Какие конфеты? Какое детство? Ладно, черт с ним, детством. Изобилие сладостей, реализованное право попасть из песочницы в лабиринты заводов — эта песня имела место быть где-то на задворках памяти, но давно забылась и растворилась в сознании. Вместо заводов, правда, оказалась паутина веба, но по сути разницы никакой. Детство, так и не начавшись, закончилось в подвале. В сыром и темном подвале специального интерната номер 47, под светом грязной сорокаваттной лампочки. Здесь начинались самые ранние воспоминания о прошлом. Все, что было до этого момента, более не существовало. Итак, подвал и грязная сорокаваттная лампочка, включенная около получаса назад — единственный здесь источник света и тепла. Ржавые трубы, стекловата и два отбрасывающих на стены бесформенные тени пятнадцатилетних пацанов, которые живут своей жизнью среди неуклюжих рисунков-граффити. Два больших пальца, перемазанные в крови, уткнулись друг в друга и застыли неподвижно на мгновение, запечатывая в памяти ритуал братания. — Все. Теперь мы одна семья. — Братья навек. По любому. Они, как в сериале, которому суждено выйти через несколько лет — с первого класса вместе. С первого класса спецшколы при интернате 47 города на Неве. Оба детдомовские и оба не питерские: Ника из Краснодарского приюта привезли, а Лекса аж из Владивостока. Интернат образцово-показательный, самых смирных и самых способных сирот по всей России собирали, чтобы иностранцам да журналистам показывать. Ник с Лексом вроде как счастливые билеты вытянули, когда их сюда направили. Хотя, по сути, детдом он и в Африке детдом, и в Питере. Разве что кормят получше, и компьютеры, хоть и старые, но работают. Через полгода после братания им исполнится по шестнадцать. Сначала Лексу, а через два месяца — Нику. Старшинство в их тандеме никакой роли не играет, поскольку мыслят они одинаково, просто в разных направлениях. Два бурных дня рождения, две первые пьянки, два похмелья и окончательный вердикт: синька — тупое зло. Из радостей жизни оставались девушки. Но девушек в любые времена не очень интересуют нищеброды, не способные оплатить хотя бы билет в обычный театр культурной столицы. А откуда взяться деньгам у двух детдомовцев, у которых нет ни единого родственника, кроме них самих. Гоп-стопом промышлять? Так время беспредела прошло вместе с переделом. Теперь деньги зарабатывались иначе. — Scientia est potentia, что означает: технологии управляют миром, пацаны. Будущее за Ай-Ти, это факт, — так говорил Эд Макарыч по прозвищу Магарыч, работавший в интернате преподавателем информатики. Магарычу было слегка за тридцать, он любил латынь, много курил, по выходным мог крепко выпить, но в целом был хорошим мужиком и, наверное, хорошим программистом. Во всяком случае, про индустрию компьютерных технологий, развивавшуюся в геометрической прогрессии, он мог рассказывать часами. Ник с Лексом ходили у него в любимчиках, поскольку были едва ли не единственными в интернате, для кого компьютеры — это не только бродилки и стрелялки. Инпут А, иф А больше либо равно пяти, тзен гоу ту… Бейсик такой бейсик. На нем писались программы, от которых не было никакой практической пользы, но которые забавляли своей примитивностью. Хотя поначалу даже бейсик не казался примитивным, надо это признать. Да, были коды в наше время, не то, что нынешнее племя… Магарыч стал первым учителем Ника и Лекса, рассказывая им все, что знал сам — от бейсика до перла. Кажется, его вштыривало, когда он видел, что его ученики стараются, что им это действительно интересно. В конце концов, у парней появился особый статус: они могли беспрепятственно приходить в компьютерный класс и даже сидеть за личным компьютером Магарыча — самым настоящим пентиумом, на котором все летало, от программ до игрушек. Само собой, эти преференции не могли оставаться незамеченными для остальных воспитанников. И пусть алгоритмы бейсика для них были учебной и крайне непонятной обязанностью, сверстники Ника и Лекса тоже тянулись к компьютерным знаниям, только по-своему. — Слышь, пацаны, а вы можете втихаря от Магарыча игруху поставить? Чтобы я и мои кореша могли демонов пострелять. — Можем. А ты можешь немного денег занять без несчастья? — Без несчастья — это как? — Ну, это когда если вдруг чо — мы тебе ничего не должны. А мы твоим корешам демонов подгоним. Интернет в то время уже не был редкостью. Компьютерные клубы появлялись, словно грибы после дождя, предлагая, кроме игр, также и услуги по приобщению к вебу. Недостатка в посетителях не было, среди них вскоре появились и братья по крови. Им тоже было интересно, что такое интернет и с чем его едят. Паутина. С невидимыми нитями, которые соединяли компьютеры по всему миру, с принципом работы, при котором время и пространство не имели никакого значения. С того момента, когда Лекс и Ник впервые увидели, как работает Yahoo, их мировоззрение в корне изменилось. Пришло понимание того, в каком направлении двигаться дальше. И даже если они не всегда знали, что нужно делать — они все равно делали. Лишь бы не стоять на месте. В конце осени девяносто восьмого, когда Питер стал холодным, мокрым, серым и неуютным, словно интернатский подвал, произошло знаменательное событие, определившее будущее пацанов. Началось все с того, что Лекс раздобыл логин и пароль администратора, работавшего в «Максисе» — заведении, находящемся на соседней с детдомом улице. Два этажа отданы под интернет-кафе, на первом сорок машин и на втором тридцать, в соседнем здании бар, по выходным превращающийся в ночной клуб. В сумме скромный такой молодежно-развлекательный комплекс. И Лекс получил к нему админский доступ. Если не вдаваться в подробности, то пароль был записан на бумажке, которая случайно оказалась на расстоянии вытянутой руки от Лекса. Бумажку можно было взять и положить в карман, но парень не стал этого делать. Вместо этого он незаметно переписал пароль в свою записную книжку, даже не подозревая о том, насколько символично выглядело это действие. Впрочем, символизм Лекса не интересовал. С админским паролем можно приходить в клуб, садиться за любую тачку и юзать бесплатный интернет — вот что было главным. Это было бесплатно, следовательно — хорошо. Но Ник сказал, что это тупо. — Лекс, у нас есть рыба, но нам нужна удочка, понимаешь? — Не-а. — Забей. Я все сделаю, потом сам увидишь. Получив доступ в админку, за пару дней Ник подправил программу, которая управляла всей сеткой в «Максисе». Программа по-прежнему открывала доступ в интернет всем компьютерам, но учитывала не все время и не весь трафик. После того, как новая версия была установлена, любой посетитель кафе, лично знавший Лекса или Ника, мог заплатить им сумму в два, а то и в три раза меньшую официальной, и сидеть в интернете хоть до усрачки. Схема работала около трех недель, и за это время парни достигли совершенства. Теперь они предлагали клиентам новую услугу: безлимитный тариф на дом. Это был корпоративный диалаповый аккаунт, пароль от которого Лекс узнал, читая взломанную почту кого-то из сотрудников «Максиса». Количество желающих попользоваться дешевым интернетом, не выходя из дома, резко выросло, а соответственно выросло количество девушек, желающих пообщаться с двумя перспективными и успешными парнями. — Знаешь этих двух? — А кто это? — Это хакеры. — Настоящие? — Реальные, сто пудов. Пойдем, познакомимся? На стенах лазеры, на столах коктейли, в колонках ППК, на коленках девочки. Это было настолько не похоже на детдомовскую жизнь, что первое время от самовосхищения у обоих дух перехватывало. Пришлось листать форумы, чтобы в любой тусе соответствовать образу кибернетических робингудов. Чтение форумов оказалось занятием не менее интересным, чем лазерные шоу в ночном клубе. Народ отыскивал и описывал дыры в известных программах, и хотя не очень было понятно, как можно заработать, узнав, например, чей-то айпи-адрес, все равно это выглядело достаточно захватывающе. Деньги, почет, слава, уважение, любовь, свобода, самостоятельность… Идеальный мир прекратил существование в конце месяца, когда хозяева интернет-кафе обратили внимание на счета от провайдера. Внезапно они узнали, что фактический трафик не соответствует тому, который указывается в отчетах управляющей программы. Проверили программу, нашли изменения, установили, как они работают и когда их сделали. Дальнейшее было делом техники. Ник с Лексом и двумя новыми подружками сидели в чиллауте ночного клуба. Час назад они продали несколько паролей для компании знакомых типиков и понятия не имели, что типиков уже допросили ребята из службы безопасности развлекательного комплекса. Когда в чиллауте появились люди в костюмах с бейджиками охраны, пацаны, разумеется, и не подозревали, что это пришли по их души. — Кто из вас Ник, а кто Лекс? — А в чем проблема? — В вас. Поднимайте жопы и на выход. Дамы сидят на местах и смотрят в пол. Сначала вежливо попросили, потом с нажимом. Привели в подвал. В отличие от детдомовского, этот подвал был сухой, теплый и хорошо освещенный. Только вот уютом тут ни разу и не пахло. Пацаны включили дурачка, делая вид, что не понимают, зачем их сюда приволокли. Но после того, как им сделали ласточку, отпираться стало не только бессмысленно, но и небезопасно. Они, что называется, «запели» — рассказали все, в том числе и про диалаповый пароль, который продали почти полсотни раз. Насилие прекратилось, началась беседа. Теперь пиджаки желали знать, кто и как возместит убытки. А вот с этим возникли сложности, поскольку брать у детдомовских, во-первых, нечего, а во-вторых, западло. По всем законам, Нику и Лексу должны были сломать несколько ребер, поставить пару фингалов и отпустить восвояси. Но бить их не стали. Продержали всю ночь в подвале, а утром отвели на беседу с одним из акционеров «Максиса», у которого здесь был даже свой собственный кабинет. Ему было лет шестьдесят. Чекист на пенсии, «Максис» принадлежал его зятю. Он сам сказал об этом, чтобы у ребят не оставалось никаких вопросов. А еще сказал, что воровать у клуба, это еще пол-беды. А вот продажа пароля для диалапа, на котором за последние две недели повисло почти две сотни душ, проступок куда более серьезный. Особенно с учетом того, что пароль был закреплен за ФСБ, которые только-только стали переходить с телефонных дозвонов на выделенные линии. Этот чекист-пенсионер предельно четко обрисовал ситуацию: либо заява в милицию и срок за мошенничество, либо искупление вины путем добровольно-принудительной работы. — А что за работа? — Надо кое-какие компьютеры посмотреть. Пацаны, разумеется, выбрали второе, и в тот же день их отвезли на Литейный, 4, где расположилось управление ФСБ по Санкт-Петербургу и Ленинградской области. Задача — проверить локальную сеть Управления на предмет уязвимости. Не привлекая лишнего внимания, быстро, аккуратно и четко. Кое-какой опыт у них был, благо интернет бесплатный, начитались литературы. Проверили защиту на несколько уязвимостей, одна сработала. — Ты что сейчас делаешь? — Смотрю, что у вас на серваке крутится. Демона давно обновляли? Я про почту… — Кхм… наверное… я в этом не очень понимаю… login: admin …………. ###### @@@@@ cat/etc/passwd Переполнение буфера, вызванное Ником, спровоцировало выполнение кода, который открыл доступ к базе с паролями. Чекисты были очень удивлены, когда пацаны продемонстрировали им, как можно читать их почту, а так же удалять файлы с любого компьютера, включая директорский. Шума так и не было… Ну, или он был, но прошел мимо ушей пацанов. Кого надо наказали, кого надо — уволили. С юными взломщиками же провели беседу — чтобы не болтали лишнего, а затем привели в один из кабинетов, находящихся здесь же, на Литейном, 4. Кабинет этот отличался от остальных кабинетов тем, что в нем окна были закрыты плотными зелеными шторами. Настолько плотными, что ни один лучик солнца не пробивался. Еще там громоздился письменный стол, на котором стояли чернильный прибор и статуэтка в виде краба, сидящего в весельной лодке. И еще там был хозяин кабинета, который запомнился меньше всего, и тому была причина. Этот мужчина лет сорока, в неброском сером костюме, обладал тяжелым взглядом. Смотреть ему в глаза было так трудно, что уже через несколько минут беседы-допроса пацаны блуждали взглядами по столу да по шторам. А когда принесли чай, уткнулись в чашки, только бы не встречаться со взглядом хозяина кабинета. И на вопросы отвечали. — Хакеры, значит? — Эээ… да… то есть нет… — Сеть в управлении вы взломали? — Да это не совсем взлом был… просто буфер переполнили, и там ошибка… — Все, все, хватит. Технические подробности в другой раз расскажете. Как вас, говорите, зовут? — Меня Никита. — Меня Леша… Алексей. Кто, откуда, чем занимаются, даже что сегодня ели — тоже спросил. То ли переживает, то ли вербует. Врать не хотелось, потому что этот тип с тяжелым взглядом без всяких ласточек и подвалов страху нагонял так, что мало не покажется. Игра в вопросы и ответы закончилась телефонным звонком, который выписал им путевку в жизнь и определил форму дальнейшего существования. — С Гумилевым соедините. — Да, Владимир Владимирович. Соединяю. — Здравствуйте, Андрей Львович, вам хакеры нужны? Ну, или кто там… Короче, у меня тут двое молодых дарований, пристройте их куда-нибудь, пока они в тюрьму не угодили. Вроде способные. Молодые дарования не знали, кто такой Гумилев, и не подозревали о том, что он только что купил через подставных лиц у DataART движок почтового сервера, которому суждено стать крупнейшим почтовым ресурсом России и положить начало основанию крупнейшей российской IT-компании. Они еще много о чем не подозревали, но и без этого у них была передозировка информацией. Начавшись когда-то в грязном подвале, здесь, в этом кабинете, закончилась их юность и началась вполне себе такая взрослая жизнь со всеми вытекающими из нее ответственностями. |
ГЛАВА 1БРАТЬЯ ПО КРОВИСПб, 1997—98 годы. Все надо с чего-то начинать. Сказку — с «Жили-были…», стихотворение — с «Однажды в студеную зимнюю пору…», боевик с перестрелки, фильм ужасов с жестокого убийства. А биографию следует начинать с детства. Ну, не с самого, конечно, раннего. Подробности вроде первого звука или первого шага смело опустить, а начать с первых осмысленных поступков. Игрушку забрал у кого-то в песочнице или конфетой поделился. Хотя какие песочницы? Какие конфеты? Какое детство? Ладно, черт с ним, детством. Изобилие сладостей, реализованное право попасть из песочницы в лабиринты заводов — эта песня имела место быть где-то на задворках памяти, но давно забылась и растворилась в сознании. Вместо заводов, правда, оказалась паутина веба, но по сути разницы никакой. Детство, так и не начавшись, закончилось в подвале. В сыром и темном подвале специального интерната номер 47, под светом грязной сорокаваттной лампочки. Здесь начинались самые ранние воспоминания о прошлом. Все, что было до этого момента, более не существовало. Итак, подвал и грязная сорокаваттная лампочка, включенная около получаса назад — единственный здесь источник света и тепла. Ржавые трубы, стекловата и два отбрасывающих на стены бесформенные тени пятнадцатилетних пацанов, которые живут своей жизнью среди неуклюжих рисунков-граффити. Два больших пальца, перемазанные в крови, уткнулись друг в друга и застыли неподвижно на мгновение, запечатывая в памяти ритуал братания. — Все. Теперь мы одна семья. — Братья навек. По любому. Они, как в сериале, которому суждено выйти через несколько лет — с первого класса вместе. С первого класса спецшколы при интернате 47 города на Неве. Оба детдомовские и оба не питерские: Ника из Краснодарского приюта привезли, а Лекса аж из Владивостока. Интернат образцово-показательный, самых смирных и самых способных сирот по всей России собирали, чтобы иностранцам да журналистам показывать. Ник с Лексом вроде как счастливые билеты вытянули, когда их сюда направили. Хотя, по сути, детдом он и в Африке детдом, и в Питере. Разве что кормят получше, и компьютеры, хоть и старые, но работают. Через полгода после братания им исполнится по шестнадцать. Сначала Лексу, а через два месяца — Нику. Старшинство в их тандеме никакой роли не играет, поскольку мыслят они одинаково, просто в разных направлениях. Два бурных дня рождения, две первые пьянки, два похмелья и окончательный вердикт: синька — тупое зло. Из радостей жизни оставались девушки. Но девушек в любые времена не очень интересуют нищеброды, не способные оплатить хотя бы билет в обычный театр культурной столицы. А откуда взяться деньгам у двух детдомовцев, у которых нет ни единого родственника, кроме них самих. Гоп-стопом промышлять? Так время беспредела прошло вместе с переделом. Теперь деньги зарабатывались иначе. — Scientia est potentia, что означает: технологии управляют миром, пацаны. Будущее за Ай-Ти, это факт, — так говорил Эд Макарыч по прозвищу Магарыч, работавший в интернате преподавателем информатики. Магарычу было слегка за тридцать, он любил латынь, много курил, по выходным мог крепко выпить, но в целом был хорошим мужиком и, наверное, хорошим программистом. Во всяком случае, про индустрию компьютерных технологий, развивавшуюся в геометрической прогрессии, он мог рассказывать часами. Ник с Лексом ходили у него в любимчиках, поскольку были едва ли не единственными в интернате, для кого компьютеры — это не только бродилки и стрелялки. Инпут А, иф А больше либо равно пяти, тзен гоу ту… Бейсик такой бейсик. На нем писались программы, от которых не было никакой практической пользы, но которые забавляли своей примитивностью. Хотя поначалу даже бейсик не казался примитивным, надо это признать. Да, были коды в наше время, не то, что нынешнее племя… Магарыч стал первым учителем Ника и Лекса, рассказывая им все, что знал сам — от бейсика до перла. Кажется, его вштыривало, когда он видел, что его ученики стараются, что им это действительно интересно. В конце концов, у парней появился особый статус: они могли беспрепятственно приходить в компьютерный класс и даже сидеть за личным компьютером Магарыча — самым настоящим пентиумом, на котором все летало, от программ до игрушек. Само собой, эти преференции не могли оставаться незамеченными для остальных воспитанников. И пусть алгоритмы бейсика для них были учебной и крайне непонятной обязанностью, сверстники Ника и Лекса тоже тянулись к компьютерным знаниям, только по-своему. — Слышь, пацаны, а вы можете втихаря от Магарыча игруху поставить? Чтобы я и мои кореша могли демонов пострелять. — Можем. А ты можешь немного денег занять без несчастья? — Без несчастья — это как? — Ну, это когда если вдруг чо — мы тебе ничего не должны. А мы твоим корешам демонов подгоним. Интернет в то время уже не был редкостью. Компьютерные клубы появлялись, словно грибы после дождя, предлагая, кроме игр, также и услуги по приобщению к вебу. Недостатка в посетителях не было, среди них вскоре появились и братья по крови. Им тоже было интересно, что такое интернет и с чем его едят. Паутина. С невидимыми нитями, которые соединяли компьютеры по всему миру, с принципом работы, при котором время и пространство не имели никакого значения. С того момента, когда Лекс и Ник впервые увидели, как работает Yahoo, их мировоззрение в корне изменилось. Пришло понимание того, в каком направлении двигаться дальше. И даже если они не всегда знали, что нужно делать — они все равно делали. Лишь бы не стоять на месте. В конце осени девяносто восьмого, когда Питер стал холодным, мокрым, серым и неуютным, словно интернатский подвал, произошло знаменательное событие, определившее будущее пацанов. Началось все с того, что Лекс раздобыл логин и пароль администратора, работавшего в «Максисе» — заведении, находящемся на соседней с детдомом улице. Два этажа отданы под интернет-кафе, на первом сорок машин и на втором тридцать, в соседнем здании бар, по выходным превращающийся в ночной клуб. В сумме скромный такой молодежно-развлекательный комплекс. И Лекс получил к нему админский доступ. Если не вдаваться в подробности, то пароль был записан на бумажке, которая случайно оказалась на расстоянии вытянутой руки от Лекса. Бумажку можно было взять и положить в карман, но парень не стал этого делать. Вместо этого он незаметно переписал пароль в свою записную книжку, даже не подозревая о том, насколько символично выглядело это действие. Впрочем, символизм Лекса не интересовал. С админским паролем можно приходить в клуб, садиться за любую тачку и юзать бесплатный интернет — вот что было главным. Это было бесплатно, следовательно — хорошо. Но Ник сказал, что это тупо. — Лекс, у нас есть рыба, но нам нужна удочка, понимаешь? — Не-а. — Забей. Я все сделаю, потом сам увидишь. Получив доступ в админку, за пару дней Ник подправил программу, которая управляла всей сеткой в «Максисе». Программа по-прежнему открывала доступ в интернет всем компьютерам, но учитывала не все время и не весь трафик. После того, как новая версия была установлена, любой посетитель кафе, лично знавший Лекса или Ника, мог заплатить им сумму в два, а то и в три раза меньшую официальной, и сидеть в интернете хоть до усрачки. Схема работала около трех недель, и за это время парни достигли совершенства. Теперь они предлагали клиентам новую услугу: безлимитный тариф на дом. Это был корпоративный диалаповый аккаунт, пароль от которого Лекс узнал, читая взломанную почту кого-то из сотрудников «Максиса». Количество желающих попользоваться дешевым интернетом, не выходя из дома, резко выросло, а соответственно выросло количество девушек, желающих пообщаться с двумя перспективными и успешными парнями. — Знаешь этих двух? — А кто это? — Это хакеры. — Настоящие? — Реальные, сто пудов. Пойдем, познакомимся? На стенах лазеры, на столах коктейли, в колонках ППК, на коленках девочки. Это было настолько не похоже на детдомовскую жизнь, что первое время от самовосхищения у обоих дух перехватывало. Пришлось листать форумы, чтобы в любой тусе соответствовать образу кибернетических робингудов. Чтение форумов оказалось занятием не менее интересным, чем лазерные шоу в ночном клубе. Народ отыскивал и описывал дыры в известных программах, и хотя не очень было понятно, как можно заработать, узнав, например, чей-то айпи-адрес, все равно это выглядело достаточно захватывающе. Деньги, почет, слава, уважение, любовь, свобода, самостоятельность… Идеальный мир прекратил существование в конце месяца, когда хозяева интернет-кафе обратили внимание на счета от провайдера. Внезапно они узнали, что фактический трафик не соответствует тому, который указывается в отчетах управляющей программы. Проверили программу, нашли изменения, установили, как они работают и когда их сделали. Дальнейшее было делом техники. Ник с Лексом и двумя новыми подружками сидели в чиллауте ночного клуба. Час назад они продали несколько паролей для компании знакомых типиков и понятия не имели, что типиков уже допросили ребята из службы безопасности развлекательного комплекса. Когда в чиллауте появились люди в костюмах с бейджиками охраны, пацаны, разумеется, и не подозревали, что это пришли по их души. — Кто из вас Ник, а кто Лекс? — А в чем проблема? — В вас. Поднимайте жопы и на выход. Дамы сидят на местах и смотрят в пол. Сначала вежливо попросили, потом с нажимом. Привели в подвал. В отличие от детдомовского, этот подвал был сухой, теплый и хорошо освещенный. Только вот уютом тут ни разу и не пахло. Пацаны включили дурачка, делая вид, что не понимают, зачем их сюда приволокли. Но после того, как им сделали ласточку, отпираться стало не только бессмысленно, но и небезопасно. Они, что называется, «запели» — рассказали все, в том числе и про диалаповый пароль, который продали почти полсотни раз. Насилие прекратилось, началась беседа. Теперь пиджаки желали знать, кто и как возместит убытки. А вот с этим возникли сложности, поскольку брать у детдомовских, во-первых, нечего, а во-вторых, западло. По всем законам, Нику и Лексу должны были сломать несколько ребер, поставить пару фингалов и отпустить восвояси. Но бить их не стали. Продержали всю ночь в подвале, а утром отвели на беседу с одним из акционеров «Максиса», у которого здесь был даже свой собственный кабинет. Ему было лет шестьдесят. Чекист на пенсии, «Максис» принадлежал его зятю. Он сам сказал об этом, чтобы у ребят не оставалось никаких вопросов. А еще сказал, что воровать у клуба, это еще пол-беды. А вот продажа пароля для диалапа, на котором за последние две недели повисло почти две сотни душ, проступок куда более серьезный. Особенно с учетом того, что пароль был закреплен за ФСБ, которые только-только стали переходить с телефонных дозвонов на выделенные линии. Этот чекист-пенсионер предельно четко обрисовал ситуацию: либо заява в милицию и срок за мошенничество, либо искупление вины путем добровольно-принудительной работы. — А что за работа? — Надо кое-какие компьютеры посмотреть. Пацаны, разумеется, выбрали второе, и в тот же день их отвезли на Литейный, 4, где расположилось управление ФСБ по Санкт-Петербургу и Ленинградской области. Задача — проверить локальную сеть Управления на предмет уязвимости. Не привлекая лишнего внимания, быстро, аккуратно и четко. Кое-какой опыт у них был, благо интернет бесплатный, начитались литературы. Проверили защиту на несколько уязвимостей, одна сработала. — Ты что сейчас делаешь? — Смотрю, что у вас на серваке крутится. Демона давно обновляли? Я про почту… — Кхм… наверное… я в этом не очень понимаю… login: admin …………. ###### @@@@@ cat/etc/passwd Переполнение буфера, вызванное Ником, спровоцировало выполнение кода, который открыл доступ к базе с паролями. Чекисты были очень удивлены, когда пацаны продемонстрировали им, как можно читать их почту, а так же удалять файлы с любого компьютера, включая директорский. Шума так и не было… Ну, или он был, но прошел мимо ушей пацанов. Кого надо наказали, кого надо — уволили. С юными взломщиками же провели беседу — чтобы не болтали лишнего, а затем привели в один из кабинетов, находящихся здесь же, на Литейном, 4. Кабинет этот отличался от остальных кабинетов тем, что в нем окна были закрыты плотными зелеными шторами. Настолько плотными, что ни один лучик солнца не пробивался. Еще там громоздился письменный стол, на котором стояли чернильный прибор и статуэтка в виде краба, сидящего в весельной лодке. И еще там был хозяин кабинета, который запомнился меньше всего, и тому была причина. Этот мужчина лет сорока, в неброском сером костюме, обладал тяжелым взглядом. Смотреть ему в глаза было так трудно, что уже через несколько минут беседы-допроса пацаны блуждали взглядами по столу да по шторам. А когда принесли чай, уткнулись в чашки, только бы не встречаться со взглядом хозяина кабинета. И на вопросы отвечали. — Хакеры, значит? — Эээ… да… то есть нет… — Сеть в управлении вы взломали? — Да это не совсем взлом был… просто буфер переполнили, и там ошибка… — Все, все, хватит. Технические подробности в другой раз расскажете. Как вас, говорите, зовут? — Меня Никита. — Меня Леша… Алексей. Кто, откуда, чем занимаются, даже что сегодня ели — тоже спросил. То ли переживает, то ли вербует. Врать не хотелось, потому что этот тип с тяжелым взглядом без всяких ласточек и подвалов страху нагонял так, что мало не покажется. Игра в вопросы и ответы закончилась телефонным звонком, который выписал им путевку в жизнь и определил форму дальнейшего существования. — С Гумилевым соедините. — Да, Владимир Владимирович. Соединяю. — Здравствуйте, Андрей Львович, вам хакеры нужны? Ну, или кто там… Короче, у меня тут двое молодых дарований, пристройте их куда-нибудь, пока они в тюрьму не угодили. Вроде способные. Молодые дарования не знали, кто такой Гумилев, и не подозревали о том, что он только что купил через подставных лиц у DataART движок почтового сервера, которому суждено стать крупнейшим почтовым ресурсом России и положить начало основанию крупнейшей российской IT-компании. Они еще много о чем не подозревали, но и без этого у них была передозировка информацией. Начавшись когда-то в грязном подвале, здесь, в этом кабинете, закончилась их юность и началась вполне себе такая взрослая жизнь со всеми вытекающими из нее ответственностями. |
Александр Чубарьян
Basic
