Глава 6Рейдеры«Мне любо глядеть на звезды Невада, Соединенные Штаты, декабрь 2012 года Ростислав Шибанов сидел на плоской крыше «виннебаго» и глядел на расстилавшуюся перед ним не менее плоскую равнину, вдали переходящую в горы. Если бы не полоса дороги, пейзаж был бы таким же, как, наверное, тысячу или даже десять тысяч лет назад. Ошибается ли он в Манчини? Добродушный и перепуганный, вчера в гараже он вел себя совсем иначе. Возможно, безумного старика-механика в самом деле следовало убить, но полицейский сделал это как-то уж очень… напоказ что ли… Или это была спонтанная реакция на все пережитое? Ростислав вспомнил рассказ приехавшего копа. «Со мной с утра один болтал-болтал, а потом стал палить из дробовика… Ты его прикончил, надеюсь?». И выразительное хмыканье Манчини. Конечно, молодой коп мог и соврать для престижа. Рэпер это оценил. И все равно Шибанов чувствовал, что с Манчини не все в порядке. Нет, он не безумец, но – не в порядке. И оставлять с ним Атику и Мидори он боялся. Тем не менее сейчас в доме на колесах мирно спали все трое, а Профессор Джей-Ти заливал горючее в бак. Здесь уже поживились до них, но в цистерне кое-что осталось, а вот магазинчик при бензоколонке разграбили подчистую, а что не могли унести, то растоптали и разбили. Возможно, это было делом рук безумцев, но с тем же успехом так могли поступить обычные люди. Чтобы не оставлять никому. Шибанов слышал, как Профессор Джей-Ти речитативом выдает старую песню группы Public Enemy: Элвис был героем для многих, Но я его никогда не ценил, видишь ли, Как пить дать, этот козел был расистом, Что ясно как белый день, В жопу ж его с Джоном Вэйном в придачу! Ведь я Черный и гордый, Я готов и я крепок, к тому же я набрался сил, Большинство моих героев не найти на марках. Оглянись назад и ты обнаружишь Одних только белых на протяжении 400 лет, если внимателен. «Не унывай и будь счастлив» Эта песня стала номер один. Черт, если скажу так, можешь вмазать мне прямо сейчас. (Пойми!) Пускай эта вечеринка будет правильной, В самую точку! Давайте! Что нам надо сказать? Вся власть народу без промедления! Чтобы все поняли, Чтобы боролись с властью! За первый день пути они не раз встречали «обычных». Те ехали в автомобилях, шли пешком по обочине или вдали, параллельно дорогам. Чем дальше от крупных дорог, тем больше попадалось людей. Но никто не заговаривал с ними – одни смотрели вслед с завистью, другие – с ненавистью. Даже на попытки Манчини вступить в беседу они никак не реагировали, лишь один мужчина злобно пробормотал что-то о копах, расстрелявших его семью в Рино. Иногда над пустыней пролетали военные вертолеты или самолеты с эмблемами ВВС США. Дважды с вертолетов сбрасывали ящики с гуманитарными грузами – в первом были медикаменты, из которых они взяли немного, второй упал далеко от трассы и был расхватан небольшим отрядом, шедшим на север. Когда место падения уже скрылось из виду, в той стороне раздались выстрелы. Несколько раз попадались и безумцы. Двое из них, коренастый мужчина в остатках дорогого костюма и женщина средних лет в костюме для джоггинга, свернули из пустыни на трассу и долго бежали за фургоном, бросая камни и крича что-то бессвязное. Потом подросток выстрелил в Шибанова из охотничьего ружья, выскочив из-за перевернутого на обочине трейлера. Не попал; возможно, он даже не был безумцем, просто перенервничал. Но в целом Манчини, видимо, оказался прав – большинство зараженных осталось в городах, где хранились запасы продовольствия и оружия, а главное – под рукой все еще имелись потенциальные жертвы. Разумеется, тысячи здоровых прятались в своих квартирах и офисах, но им ничего не светило. Помочь им не мог никто. Высадка десанта грозила заражением высадившихся, точно так же взятые на борт здоровые с виду люди могли оказаться носителями вируса. Из редких пробивающихся сквозь помехи радионовостей беглецы узнали, что от Соединенных Штатов отделился Техас, что в Калифорнии удалось навести порядок, потеряв часть штата, включающую в том числе Санта-Барбару и поместье Неверлэнд. Постоянно передавались воззвания президентской администрации, обещавшей в ближайшее время решить проблему и найти вакцину, призывавшей хранить терпение и принимать все горести и лишения с достоинством. Шибанову было особенно интересно, что произошло с военными базами, оказавшимися на Закрытой Территории. А их было предостаточно – базы ВВС Неллис и Хилл Эйр, Аоури и Форт Карсон, Академия военно-воздушных сил в Колорадо и даже таинственная «Зона-51», на которой еще с сороковых годов якобы хранились космические корабли пришельцев. Скорее всего, что-то успели вывезти, часть личного состава – эвакуировать, благо вирусу на базы проникнуть было посложнее, чем в другие места. Но ведь там много чего осталось. Например, боевые самолеты или ядерные ракеты. По словам Манчини, безумцы часто вели себя вполне рационально, использовали оружие, могли вести машины… Что может помешать им сесть в боевой самолет и сбросить ядерную бомбу? Понятное дело, на границе такой самолет собьют, но что мешает в приступе безумия «уронить» ее на тот же Лас-Вегас? Это было еще одной причиной уехать подальше от крупных населенных пунктов. – Эй, чувак! – позвал снизу Профессор Джей-Ти. – Ты там наблюдаешь за окрестностями или передергиваешь затвор? – Наблюдаю, – поспешно отозвался хоккеист, подтягивая поближе лежащий на крыше «калашников». – А что такое? – А то, что к нам приближается тачка, и я ее вижу, а ты – ни хрена! Ростислав обернулся и в самом деле увидел в миле от них ползущий в облаках пыли минивэн. Он спустился по лесенке с фургона и постучал в окошко. За стеклом появилась сонная физиономия Манчини. – У нас гости! – крикнул Шибанов. – Выходи! Через минуту полицейский уже стоял рядом с ним, держа в руках дробовик. – Я пока не буду высовываться, – сказал коп. Грязно-белый полноприводный «понтиак-монтана» не торопясь подъезжал к «виннебаго». Было видно троих, сидящих внутри минивэна; вроде бы одна из них – женщина. Ростислав высунулся из-за фургона и поднял автомат, показывая, что вооружен. Этот жест вряд ли станет лишним, подумал он, и, видимо, угадал – «понтиак» остановился довольно далеко, из задней дверцы вылез человек и пошел к ним, подняв руки. Это ничего не значило – оружие вполне могло быть у оставшихся в салоне. – Стой! – крикнул Шибанов. – Что вам нужно? – Горючее не повредило бы! – весело отозвался пришелец, одетый в кожаные брюки и джинсовую куртку. Ноги в ковбойских сапогах из змеиной кожи лихо щелкнули каблуком о каблук. – Мы последнее высосали, извини, – сказал Профессор. – Больше тут и нет ни хрена. – А вы куда направляетесь? – А вам какая разница? – спросил Шибанов. – Я просто спросил, мужик. Никаких проблем, – покачал головой ковбой. У него были длинные рыжие волосы, собранные в хвост, глаза скрывали черные солнцезащитные очки. – А вы не продадите нам немного топлива? – Смысл? Деньги мало чего стоят. – Это верно, но я бы заплатил жратвой. Или выпивкой, если угодно. – Прости, дружище, но у нас впереди много миль пути и почти сухие баки, – развел руками Ростислав. – С продуктами у нас как раз более-менее нормально, а вот с бензином… – Ладно, без обид, – все так же весело согласился ковбой. – Удачи вам. Может, еще встретимся. Он повернулся и зашагал к минивэну. Как только ковбой сел в машину, она лихо развернулась и помчалась прочь, подскакивая на неровностях дороги. – Назад они поехали более резво, – задумчиво сказал Манчини. – А мне не понравился его базар, – скривился рэпер. – «Может, еще встретимся». По мне, так это прозвучало как угроза. Это дерьмо из южных штатов со всеми так разговаривает, не говоря уже про черных. Видали, как он на меня посмотрел? – Он был в темных очках, Джей, – попытался успокоить негра полицейский. – Как бы мы могли увидеть, как он на тебя посмотрел? – Да я видел через очки, – настаивал Профессор, размахивая шлангом насоса. – Эти любители овец спят и видят, как бы вздернуть ниггера. Давайте отсюда поскорее убираться, пока он не вернулся с дружками. – Может, их всего трое и есть. – В самом деле, поторопимся, – поддержал рэпера Шибанов. – Торчим здесь, как чирей на одном месте. – Что у вас случилось? – спросила Атика, выглядывая из фургона и сонно моргая. – Ничего, были гости, хотели купить бензин. Сейчас поедем, – успокоил ее Профессор. Вел Манчини, а хоккеист с негром сидели на диванчике у заднего окна и пили баночное пиво. Шибанов здраво рассудил, что тренировки его ожидают очень нескоро, а пара банок в день для его физической формы сущая чепуха. К тому же пиво быстро закончится – заводы не работают, а старые запасы рано или поздно испортятся. – Небось думаешь о том же, о чем и я, чувак? – поинтересовался Джей-Ти, сминая опустевшую банку. – О чем же? – О том, что все это уже было в кино. Помнишь, «Ночь живых мертвецов» и прочую фигню? Когда эти парни выбираются из своих могил и бродят по стране, хватая живых. А живые вместо того, чтобы объединиться и врезать им по протухшим задницам, дерутся между собой. Помню, я смотрел и хихикал – уж больно потешные были эти мертвецы, которые еле-еле ковыляли и бормотали: «Мозги! Мозги!». Рэпер показал восставшего мертвеца довольно искусно, и Мидори, наблюдавшая за ними, засмеялась. – Мне предлагали сняться в одном из сиквелов «Живых мертвецов», – сказала она. – Дочерью главного героя. Я не стала читать весь сценарий, но начинается с того, что люди плывут на катере по Миссисипи и ищут место, где пристать. – Видишь, все это уже было, – поднял палец Профессор. – Мы сейчас тоже плывем и ищем, где пристать. А пустыня или Миссисипи – какая, на хрен, разница… – В кино герои всегда спасаются, – неуверенно сказал Шибанов. – А вот и нет! В «Ночи живых мертвецов» нормального такого черного парня прикончили ни за что, когда он почти спасся. Застрелил козел, похожий на того, что клянчил у нас бензин. В сиквелах тоже заканчивалось уныло. Эй, крошка, ты не заглядывала в конец сценария, чем там у тебя все кончилось? – Я же говорю – сценарий не дочитала. Меня пригласили в продолжение «Трансформеров». – Я тоже мечтал сняться в кино, но так и не успел, – развел руками негр и уставился в окно, что-то заметив. – Слушай, мне кажется, или сзади кто-то едет? Ростислав присмотрелся и увидел, что «виннебаго» нагоняют сразу два автомобиля. Один из них вроде был давешний минивэн, а второй покрупнее, здоровенная полноприводная дура вроде «шевроле-старкрафт». – Рик! – крикнул он Манчини. – По-моему, нас преследуют давешние гости! – Точно? – отозвался полицейский. – Может, они просто едут в ту же сторону? – Не знаю, но они прибавляют скорость. «Виннебаго» мчался по каменистой дороге, постепенно уходящей в горы. Особо здесь не разгонишься, тем более на поворотах, прикинул Ростислав. С другой стороны, широкий дом на колесах не позволял преследователям пойти на обгон. – Мидори, ложись на пол! – велел он, наблюдая, как преследователи приближаются. – Атика, пистолет! Рэпер опустил стекло и закашлялся от летевшей внутрь пыли. По задней стенке барабанили мелкие камешки. «Шевроле» прибавил ходу и громко, назойливо засигналил. Сколько человек внутри, Шибанов не видел, мешали тонированные стекла. «Понтиак» держался сзади, там, кажется, по-прежнему было трое. «Шевроле» продолжал сигналить, держась на дистанции метров в пятнадцать. Потом из окошка высунулась черная физиономия в бейсболке и закричала: – Остановитесь, надо поговорить! Бейсболку сдуло встречным ветром и бросило под колеса «понтиака». Негр выругался. – Что кричишь, брат?! – завопил в ответ Профессор Джей-Ти, выставляя в окно дробовик. – Мы тут спешим! – Стойте! – снова закричал негр, никак не реагируя на появление рэпера. Потом, решив, что переговоры закончены, прибавил скорость. «Шевроле» попытался обойти «виннебаго» справа, но Манчини следил за ситуацией в зеркала заднего вида и тут же вильнул. «Шевроле» отстал, полицейский крикнул: – Стреляйте! Атика послушно выстрелила из пистолета, пуля чиркнула по крыше «шевроле». Из люка в крыше внедорожника тут же появился человек и открыл огонь из автомата, целясь по задним колесам «виннебаго». Профессор выпалил в ответ, человек исчез так же молниеносно, как и появился, то ли успев спрятаться, то ли получив заряд дроби. Впрочем, крови на белой крыше «шевроле» видно не было. Шибанов стал бить короткими очередями по радиатору машины. Разлетелись фары, отвалился и коротко прогрохотал под колесами бампер. Кто-то выставил из люка автомат и принялся стрелять наудачу. Две пули пробили стенку фургона чуть выше окна, еще одна разбила экран телевизора, посыпалось стекло. – Мидори, не вставай! – Ростислав понял, что игры закончены, и дал очередь в лобовое стекло «шевроле». Автомобиль сразу же занесло, развернуло, в бок ему врезался «понтиак», перевернул. В скрежете металла обе машины тут же остались далеко позади, а потом и вовсе пропали из виду, когда Манчини свернул. – Все целы?! – крикнул он из-за руля. – Все, – отозвалась Атика. – Мы их остановили! Неожиданно полицейский съехал с дороги и ударил по тормозам. – Ты с ума сошел, чувак?! – испуганно вскричал негр. – Надо делать ноги, пока они далеко. – Они столкнулись, я видел, – сказал Манчини, вылезая изза руля. – Надо пойти и разобраться, кто они такие и что им нужно. – Их больше, чем нас! – Но зато они нас не ждут. Притом, возможно, они пострадали в аварии. Расти, ты со мной? – С тобой, – кивнул Ростислав, хотя задумка копа не казалась ему такой уж обязательной к исполнению. Однако он не мог допустить, чтобы Манчини пошел один. – Отлично. Джей? – Куда я денусь, блин, – проворчал в сердцах негр. – С вами своей смертью не помрешь, это точно. – Отдай Атике дробовик, возьми у нее пистолет, – велел полицейский. – Атика, если вдруг они появятся, стреляй. Но не думаю, что появятся – они там весьма серьезно столкнулись. К месту аварии они пошли по вершинам холмов, окаймлявших дорогу. Картина предстала внушительная: «шевроле» лежал на боку, четверо, в том числе женщина, безуспешно пытались его поставить на колеса «на раз-два», еще один сидел в стороне и бинтовал ногу. Поодаль лежал труп, накрытый куском брезента. – Преимущество у них так себе, – прошептал Манчини, осторожно выглянув из-за куска скальной породы и спрятавшись обратно. – У того, что пытается перевернуть машину, автомат висит за спиной. Тот, что сидит, положил пушку рядом, его нужно убить первым. Остальные не успеют вынуть свои пистолеты. – Это обязательно – убивать? – Они стреляли в наш «виннебаго». В нем были Атика и Мидори, если уж тебе наплевать на собственную шкуру. Я не собираюсь устраивать здесь мирные переговоры, Расти. Только на моих условиях. – Хорошо, – скрепя сердце, согласился Шибанов. – Попадешь из автомата? – Попаду, – сказал Шибанов. Он тщательно прицелился. Четверка продолжала возиться с перевернутым «шевроле», сидящий закончил бинтовать ногу и теперь критически осматривал завязанный узел. Это был давешний ковбой с длинными волосами, собранными в хвост. Человек, который, в принципе, ничего плохого им не сделал: довольно мирно поговорил, а потом ехал в машине, из которой никто не стрелял… Но рядом с ним на земле лежала автоматическая винтовка М-16. И он мог подхватить ее в любой момент. Поэтому Ростислав вдохнул, задержал на мгновение дыхание и на выдохе дал короткую очередь. Как минимум одна пуля попала ковбою в грудь, точнее, в шею между ключицами. Человека отбросило назад на пару метров, остальные тут же прыснули в стороны от «шевроле», но выскочивший из укрытия полицейский закричал: – Управление полиции Лас-Вегаса! Всем оставаться на местах, оружие не трогать! Поднимите руки так, чтобы я их видел! Все четверо послушно подняли руки. Ковбой умирал и хрипел, дергая ногами; скошенные каблуки ковбойских сапог чертили в красноватой земле глубокие борозды. Подобные серые сапоги из змеиной кожи, со скошенными вперед каблуками «бульдог» носили ковбои, выступающие на родео с лассо – один из них и рассказал Ростиславу, в чем тут фишка. Оказалось, такая скошенная форма каблуков помогает крепче упираться в землю, чтобы смирить заарканенного бычка. – Трейси, он сильно мучается, – сказала женщина. Она была похожа на мексиканку, потасканная, непонятного возраста от двадцати до пятидесяти. Типичная бродяжка, каких можно встретить под мостом или у вентиляционной шахты метро, попивающими дешевое красное вино из больших бутылок, спрятанных в оберточную бумагу. – Шлепните его, что ли, сэр. – Расти, – коротко намекнул Манчини. Шибанов покачал головой. – Я его снял, но я не палач. – Черт, что за мелодрама, он ведь все равно подохнет, – сказал коп и выстрелил, буквально на миг переведя ствол своего револьвера на лежащего. Каблуки прочертили последнюю борозду и остановились. – Кто вы и откуда? – громко спросил полицейский. – Руки не опускать, если кто-то пошевелится – стреляю. Джей, проверь, кто там под брезентом. Рэпер осторожно, словно покойник мог на него наброситься, ногой откинул брезент с трупа. Там лежал негр, потерявший бейсболку. От лица у него практически ничего не осталось, но никаких других негров здесь просто не было. Шибанов понял, что это он убил его, когда стрелял в лобовое стекло «шевроле». Второй. Нет, третий, если считать мужчину в ангаре на ранчо Неверлэнд… – Мертвый ниггер, – доложил Джей-Ти полицейскому, не сводившему взгляда с четверки, и подобрал автоматическую винтовку убитого ковбоя. – Это Эдгар, сэр, он из Вегаса. Был охранником в «Четырех королевах», – торопливо пояснил мужчина в клетчатых шортах и футболке с рекламой пончиков. Он выглядел в компании немного лишним – трое остальных явно не принадлежали даже к среднему классу, у этого же была внешность успешного риэлтора, потрепанного невзгодами последних дней. Очки в тонкой золотой оправе съехали на кончик носа. – С Эдгаром уже все ясно, а вот кто вы такие? – Путники, – с вызовом сказал широкоплечий мужчина в рваной армейской куртке. На поясе у него висели два здоровенных пистолета, которыми он бы с удовольствием воспользовался, случись такая возможность. – Ехали по дороге, вы начали в нас стрелять. В самом деле, подумал Шибанов, Атика выстрелила первой, хоть и не попала толком. – А вы с радостью ответили, – усмехнулся Манчини. – Мы защищались. – О, вы защищались. У вас как-то слишком много оружия для защиты. Еще раз спрашиваю: кто вы такие? Что вам здесь нужно? Люди молчали. Коп досадливо покачал головой и выстрелил в ногу тому, что стоял крайним справа – толстяку в джинсовом комбинезоне. Оглашая окрестности истошными воплями, толстяк рухнул на землю и принялся корчиться. Мужчина с двумя пистолетами дернулся было, но Манчини выстрелил еще раз, пуля пробила крышу «шевроле» сантиметрах в десяти от его плеча. – Хорошо стреляешь, коп, – похвалил мужчина. Толстяк жалобно повизгивал. – В академии был первым. Прострелить ногу и тебе, или расскажешь все без боли и крови? – А что тут рассказывать? Мы ездим по дорогам, собираем, что плохо лежит. Жить-то надо. Чокнутых мочим. Толковых парней берем с собой. – И много у вас толковых парней? – Достаточно. Вы бы тоже сгодились. – Макриди не возьмет копа, – покачала головой женщина. – Заткнись, Бетси! – рявкнул широкоплечий, но было поздно. – Макриди? Стало быть, у вас есть босс, и он не здесь. Любопытно, – сказал полицейский. – И какие у вас цели? – Выжить, – просто ответил мужчина. – Мы никому не причиняли зла, – принялся объяснять очкастый риэлтор, переступая с ноги на ногу, словно хотел отойти по малой нужде. – Мы только искали продовольствие и всякие нужные вещи. – Где у вас база? Раз есть босс, значит, должна быть и база. Теперь Манчини обращался к очкастому, который и без запугивания был готов рассказать все. – У нас нет базы как таковой, сэр. Есть трейлер и несколько больших машин. Банковские фургоны. Они перемещаются, а наш отряд – и другие вроде нашего – как бы разведчики. – Ты идиот, Гофер, – сказал широкоплечий. – А ты, похоже, нет. Но ты мне больше не нужен, – сказал полицейский и дважды выстрелил ему в грудь и в живот. Широкоплечего ударило о крышу автомобиля и он сполз по ней, оставляя кровавый след. Женщина прижала ладони ко рту, сдерживая рыдания – возможно, убитый был ее мужем или другом. Или одним из многочисленных мужей и друзей. – Сколько вас, Гофер? Гофер, то есть Суслик, явно было кличкой, весьма подходящей тщедушному очкарику. – Я не знаю… Я никогда не видел всех сразу. Думаю, человек пятьдесят, сэр. Манчини присвистнул и переглянулся с Шибановым. Толстяк тихонько плакал, даже не думая о том, чтобы вытащить из кобуры у себя на ремне пистолет. – Джей, забери у них оружие, – велел коп Профессору. Рэпер, стараясь не испачкаться в крови, забрал «беретту» у толстяка, оба пистолета и еще одну М-16 у широкоплечего и какую-то блестящую никелированную пушку у Бетси. У очкастого оружия не оказалось. – Вы собирались нас убить? Я не у тебя спрашиваю, – цыкнул коп на открывшего было рот Гофера и обратился к женщине. – Ну, говори. Собирались? – Главный был Трейси, – пожала плечами женщина. Шибанову показалось, что в ее грязных крашеных волосах что-то копошится, и хоккеиста передернуло от омерзения. – Я не знаю, как бы он решил. Вообще мы редко убивали. – Мы их отпускали, сэр, – добавил виноватым тоном Гофер. – Предварительно ограбив, не так ли? Гофер съежился, но полицейский больше не стал никого трогать. Молча кивнув Ростиславу на пленников, он вместе с негром обыскал машины. Найденные рюкзаки положил на обочину, взял у рэпера блестящий пистолет Бетси, буркнул: «Дерьмо», сноровисто расстрелял шины на всех восьми колесах и зашвырнул оружие куда-то за холм. Слышно было, как пистолет катится вниз по осыпающимся камням. – Убирайтесь вон, – велел он Гоферу. – В машине есть аптечка, можете забинтовать этого придурка… Далеко до вашего Макриди? – Миль пятьдесят-семьдесят к югу, не меньше. – Может, и доберетесь… Женщина опустилась на колени возле стонущего толстяка и стала осматривать рану. Манчини вскинул рюкзак на плечо, бросил другой хоккеисту – не ожидавший этого Ростислав еле успел поймать. Джей-Ти сложил трофейное оружие и боеприпасы в третий, пустой. – Лучше бы нам никогда больше не встречаться, – сказал на прощание полицейский и пошел по дороге, не оглядываясь. Шибанов встретился глазами с Бетси, зачем-то кивнул и пошел вслед за копом. Его догнал Джей-Ти, бренча амуницией. – Слушай, он охрененно крутой, этот легавый! – восхищенно прошептал рэпер. – Видал, как он разобрался с этими лохами?! Даже не зачитал им права. – …И стрелял в безоружных, – тихо ответил Ростислав. – Чувак, тут война, если ты не заметил. Был бы ты в гетто… – Отстань ты от меня со своим гетто! – рявкнул Шибанов так, что негр отшатнулся. – Не жил ты в Кирове, при Ельцине. – А что такое Киров? – только и смог пробормотать опешивший рэпер… «Виннебаго» выглядел покинутым, но Атика тут же появилась из-за груды камней в нескольких футах от дома на колесах. За ней выглянула мордочка Мидори, блестки платья ослепительно сияли на солнце. Боль в треснувшем ребре ее больше не беспокоила, не потребовалось даже обезболивающее, запасливо прихваченное Ростиславом в разграбленной аптеке вместе с антибиотиками, аспирином, бинтами и прочим медицинским скарбом. – Надо найти девочке нормальную одежду, – сказал Манчини, подходя к фургону и кладя рюкзак на ступеньку. – Тут все же не бульвар Сансет. – Все в порядке? – осторожно спросила Атика, почему-то глядя на Шибанова. Видимо, на лице у хоккеиста было написано, что не все, далеко не все теперь в порядке. Тем не менее, он улыбнулся и сказал: – Все хорошо. Наши победили. Негр уже возился в холодильнике – видимо, хотел вознаградить себя холодным «будвайзером» за успешное участие в боевой операции. – Разберите, пожалуйста, что там в рюкзаках, – попросил коп Атику и Мидори, после чего поманил Ростислава пальцем: – Расти, нужно поговорить. Они отошли за кабину, в тень, и Манчини протянул хоккеисту открытую пачку сигарет. Ростислав покачал головой: – Не курю. – Напрасно, хорошие сигареты… Слушай, Расти, я тебя не совсем понимаю. Ты вроде был не против, когда меня позвали присоединиться к вашему отряду. В гараже Тодда ты повел себя немного неправильно, ну да ладно, я списал на аффект. Но сегодня… Ты не хочешь испачкать руки? – Я не понимаю, зачем нужно было убивать этого Трейси, ковбоя, – упрямо сказал Шибанов. – Затем, чтобы этот ковбой Трейси не убил меня, тебя или нашего черномазого приятеля. Слово «черномазый» неприятно кольнуло Ростислава. – Джей уже черномазый? – Извини, – пробормотал Манчини, закуривая. – На самом деле я спокойно к ним отношусь, но работа в участке… Это, считай, профессиональный термин. – Ладно, проехали. Так что я сделал неправильно? – Ты свалил грязную работу на меня. Подстрелил ковбоя, но добивать не стал. Хотя понимал, что рана смертельная. Тебе было бы легче, если бы он сдох там в страшных мучениях? – А зачем ты застрелил второго? Для чего ранил толстяка, он был явно безобиден? – Ты сам ответил на свой вопрос, Расти. Второй был опасен, он рано или поздно выкинул бы какую-то штуку. Толстяка я ранил, чтобы напугать остальных. Если ты не заметил, я всего лишь прострелил ему мякоть икры. Даже кость, полагаю, не задел. Шибанов молчал, ковыряя ногтем отслоившуюся чешуйку серебряной краски на радиаторе. – Я хочу попросить об одном, Расти. Я против тебя ничего не имею, но я – коп. А ты – хоккеист. Остальные вообще не в счет, включая Джея с его постоянными россказнями о подвигах в гетто, в котором он, по-моему, и не жил-то сроду. Поверь, я лучше знаю, когда нужно стрелять. Полицейский внимательно смотрел на Ростислава, не обращая внимания на длинный столбик пепла, собравшийся на кончике сигареты. Наконец, столбик отвалился и упал на песок. – Я понял, – глухо произнес Шибанов. – Но я не привык убивать, Рик. Одно дело – заехать кому-то в челюсть на хоккейной площадке. Это часть шоу, мне за него платят. И совсем другое – убивать людей. Причем не из чувства самосохранения, это я еще мог бы понять… Просто убивать. По ситуации. Потому что так лучше. Манчини с сожалением раздавил окурок о бампер «виннебаго» и сказал: – Убийство тоже стало частью шоу, Расти. Шоу, главный приз в котором – не миллион баксов, а твоя жизнь. И тут внутри фургона громко завизжала Мидори. Оттолкнув полицейского, Ростислав бросился туда и влетел в дом, едва не застряв в дверном проеме: – Что?! Что случилось?! Девочка стояла, испуганно прижав ладони к губам. Перед ней на полу, среди вещей, высыпанных из рюкзака – подтаявших шоколадных батончиков, презервативов, патронов, дешевых газовых зажигалок и банок с консервами – лежала связка человеческих ушей, покрытых запекшейся кровью. – Я же сказал – шоу, – бесстрастно закончил их прерванную беседу Рик Манчини, поднимая уши за бечевку и выбрасывая их вон. …Четверо суток спустя Ростислав Шибанов лежал, укрывшись за толстым стволом упавшего бука. Он не мог поднять головы, потому что на малейшее движение стрелок, засевший в охотничьем домике, реагировал моментально. Последняя пуля вспорола кору совсем недалеко от его головы, и теперь хоккеист вжимался в землю, чтобы спрятаться от снайпера. Рядом, у вывороченного корневища, свернулся клубком Манчини. Коп был ранен – собственно, с его ранения и начался обстрел, когда они осторожно пробирались по тропинке. Втягивая сквозь зубы холодный воздух, полицейский пытался определить, насколько опасна полученная рана. Весь бок его темно-зеленого свитера стал черным от крови. – По-моему, сквозное… – прошипел Манчини, глядя на окровавленные пальцы. – Надеюсь, внутренности не задеты… только почему же так больно, черт его подери?! Кровь темная… помоему, это означает, что повреждена печень… – Держись, Рик… Может, это кто-то из твоих любителей пикников? Полицейский помотал головой. – Я не знаю… – Эй, там! – заорал Шибанов, надеясь, что в домике его слышно. – Это Рик Манчини из управления полиции Лас-Вегаса! Ответом ему был еще один выстрел, на этот раз не прицельный, осыпавший их сбитой хвоей. – Перестань, Расти, – прохрипел коп. – Я не полицейский… Даже если там сидит кто-то из тех ребят, он меня не узнает… Шибанов опешил. – Не полицейский?! Но форма… – Все наоборот, Расти. Я карточный шулер и преступник. Меня вез в участок коп по имени Рик Манчини после того, как поймал меня во время ограбления бутика «Тиффани»… Но потом в машину врезался грузовик, копа выбросило наружу, он свернул шею… Я открыл наручники, надел его одежду, влез в другую полицейскую машину и поехал к границе, слушая переговоры по рации… Он тяжело дышал, на губах показалась кровь. – Мое настоящее имя – Джерри Романо… Но коп из меня получился неплохой, правда? Романо улыбнулся. Ростислав прислушался – не подкрадывается ли к ним кто-нибудь по тропе или через лес со стороны домика. Нет, тихо – видимо, стрелок решил не рисковать и засесть в обороне. – Когда я вас встретил, вы даже не посмотрели на мои документы, вам хватило нашивки на форме. – А как же ключ?! – Да нет у меня никакого ключа, Расти… Какие, твою мать, в это время могут быть ключи?! Здесь уйма этих домиков, мне приходилось бывать тут пару раз… Разве трудно выбить дверь?! Романо болезненно поморщился и сплюнул кровавый сгусток. – Похоже, дело дрянь, – пробормотал он. – Прости, что вас обманывал… Вроде все было хорошо, да ведь? – Все было отлично, Рик… то есть Джерри. Ты нам очень помог. – Жалко, мало с вами побыл… И почти влюбился в эту девчонку… в Атику… Романо снова улыбнулся. – Надо же… неплохой коп получился, а? Отец был бы рад, он всегда хотел видеть меня в форме, но увидел только в хлопчатобумажном костюме исправительной колонии для мальчиков… Романо закрыл глаза. – Джерри! – позвал хоккеист. Романо молчал. Потянувшись к его руке, Ростислав попытался нащупать пульс, но пульса не было. Тогда он закричал невидимому снайперу: – Все, я ухожу! Я ухожу, не стреляй! Снайпер молчал. Может, он вообще был немым или не понимал по-английски – по пути им не раз попадались мексиканцы и китайцы. Шибанов подполз ближе к Романо, рискуя получить пулю, и проверил пульс на шее. Джерри Романо был окончательно и бесповоротно мертв. Шибанов прикрыл его карие глаза, удивленно смотрящие кудато на верхушки сосен на Шелл-Крик Рейндж, и пополз по едва заметной тропинке вниз, туда, где стоял «виннебаго» с Профессором, Атикой и Мидори. |
Глава 6Рейдеры«Мне любо глядеть на звезды Невада, Соединенные Штаты, декабрь 2012 года Ростислав Шибанов сидел на плоской крыше «виннебаго» и глядел на расстилавшуюся перед ним не менее плоскую равнину, вдали переходящую в горы. Если бы не полоса дороги, пейзаж был бы таким же, как, наверное, тысячу или даже десять тысяч лет назад. Ошибается ли он в Манчини? Добродушный и перепуганный, вчера в гараже он вел себя совсем иначе. Возможно, безумного старика-механика в самом деле следовало убить, но полицейский сделал это как-то уж очень… напоказ что ли… Или это была спонтанная реакция на все пережитое? Ростислав вспомнил рассказ приехавшего копа. «Со мной с утра один болтал-болтал, а потом стал палить из дробовика… Ты его прикончил, надеюсь?». И выразительное хмыканье Манчини. Конечно, молодой коп мог и соврать для престижа. Рэпер это оценил. И все равно Шибанов чувствовал, что с Манчини не все в порядке. Нет, он не безумец, но – не в порядке. И оставлять с ним Атику и Мидори он боялся. Тем не менее сейчас в доме на колесах мирно спали все трое, а Профессор Джей-Ти заливал горючее в бак. Здесь уже поживились до них, но в цистерне кое-что осталось, а вот магазинчик при бензоколонке разграбили подчистую, а что не могли унести, то растоптали и разбили. Возможно, это было делом рук безумцев, но с тем же успехом так могли поступить обычные люди. Чтобы не оставлять никому. Шибанов слышал, как Профессор Джей-Ти речитативом выдает старую песню группы Public Enemy: Элвис был героем для многих, Но я его никогда не ценил, видишь ли, Как пить дать, этот козел был расистом, Что ясно как белый день, В жопу ж его с Джоном Вэйном в придачу! Ведь я Черный и гордый, Я готов и я крепок, к тому же я набрался сил, Большинство моих героев не найти на марках. Оглянись назад и ты обнаружишь Одних только белых на протяжении 400 лет, если внимателен. «Не унывай и будь счастлив» Эта песня стала номер один. Черт, если скажу так, можешь вмазать мне прямо сейчас. (Пойми!) Пускай эта вечеринка будет правильной, В самую точку! Давайте! Что нам надо сказать? Вся власть народу без промедления! Чтобы все поняли, Чтобы боролись с властью! За первый день пути они не раз встречали «обычных». Те ехали в автомобилях, шли пешком по обочине или вдали, параллельно дорогам. Чем дальше от крупных дорог, тем больше попадалось людей. Но никто не заговаривал с ними – одни смотрели вслед с завистью, другие – с ненавистью. Даже на попытки Манчини вступить в беседу они никак не реагировали, лишь один мужчина злобно пробормотал что-то о копах, расстрелявших его семью в Рино. Иногда над пустыней пролетали военные вертолеты или самолеты с эмблемами ВВС США. Дважды с вертолетов сбрасывали ящики с гуманитарными грузами – в первом были медикаменты, из которых они взяли немного, второй упал далеко от трассы и был расхватан небольшим отрядом, шедшим на север. Когда место падения уже скрылось из виду, в той стороне раздались выстрелы. Несколько раз попадались и безумцы. Двое из них, коренастый мужчина в остатках дорогого костюма и женщина средних лет в костюме для джоггинга, свернули из пустыни на трассу и долго бежали за фургоном, бросая камни и крича что-то бессвязное. Потом подросток выстрелил в Шибанова из охотничьего ружья, выскочив из-за перевернутого на обочине трейлера. Не попал; возможно, он даже не был безумцем, просто перенервничал. Но в целом Манчини, видимо, оказался прав – большинство зараженных осталось в городах, где хранились запасы продовольствия и оружия, а главное – под рукой все еще имелись потенциальные жертвы. Разумеется, тысячи здоровых прятались в своих квартирах и офисах, но им ничего не светило. Помочь им не мог никто. Высадка десанта грозила заражением высадившихся, точно так же взятые на борт здоровые с виду люди могли оказаться носителями вируса. Из редких пробивающихся сквозь помехи радионовостей беглецы узнали, что от Соединенных Штатов отделился Техас, что в Калифорнии удалось навести порядок, потеряв часть штата, включающую в том числе Санта-Барбару и поместье Неверлэнд. Постоянно передавались воззвания президентской администрации, обещавшей в ближайшее время решить проблему и найти вакцину, призывавшей хранить терпение и принимать все горести и лишения с достоинством. Шибанову было особенно интересно, что произошло с военными базами, оказавшимися на Закрытой Территории. А их было предостаточно – базы ВВС Неллис и Хилл Эйр, Аоури и Форт Карсон, Академия военно-воздушных сил в Колорадо и даже таинственная «Зона-51», на которой еще с сороковых годов якобы хранились космические корабли пришельцев. Скорее всего, что-то успели вывезти, часть личного состава – эвакуировать, благо вирусу на базы проникнуть было посложнее, чем в другие места. Но ведь там много чего осталось. Например, боевые самолеты или ядерные ракеты. По словам Манчини, безумцы часто вели себя вполне рационально, использовали оружие, могли вести машины… Что может помешать им сесть в боевой самолет и сбросить ядерную бомбу? Понятное дело, на границе такой самолет собьют, но что мешает в приступе безумия «уронить» ее на тот же Лас-Вегас? Это было еще одной причиной уехать подальше от крупных населенных пунктов. – Эй, чувак! – позвал снизу Профессор Джей-Ти. – Ты там наблюдаешь за окрестностями или передергиваешь затвор? – Наблюдаю, – поспешно отозвался хоккеист, подтягивая поближе лежащий на крыше «калашников». – А что такое? – А то, что к нам приближается тачка, и я ее вижу, а ты – ни хрена! Ростислав обернулся и в самом деле увидел в миле от них ползущий в облаках пыли минивэн. Он спустился по лесенке с фургона и постучал в окошко. За стеклом появилась сонная физиономия Манчини. – У нас гости! – крикнул Шибанов. – Выходи! Через минуту полицейский уже стоял рядом с ним, держа в руках дробовик. – Я пока не буду высовываться, – сказал коп. Грязно-белый полноприводный «понтиак-монтана» не торопясь подъезжал к «виннебаго». Было видно троих, сидящих внутри минивэна; вроде бы одна из них – женщина. Ростислав высунулся из-за фургона и поднял автомат, показывая, что вооружен. Этот жест вряд ли станет лишним, подумал он, и, видимо, угадал – «понтиак» остановился довольно далеко, из задней дверцы вылез человек и пошел к ним, подняв руки. Это ничего не значило – оружие вполне могло быть у оставшихся в салоне. – Стой! – крикнул Шибанов. – Что вам нужно? – Горючее не повредило бы! – весело отозвался пришелец, одетый в кожаные брюки и джинсовую куртку. Ноги в ковбойских сапогах из змеиной кожи лихо щелкнули каблуком о каблук. – Мы последнее высосали, извини, – сказал Профессор. – Больше тут и нет ни хрена. – А вы куда направляетесь? – А вам какая разница? – спросил Шибанов. – Я просто спросил, мужик. Никаких проблем, – покачал головой ковбой. У него были длинные рыжие волосы, собранные в хвост, глаза скрывали черные солнцезащитные очки. – А вы не продадите нам немного топлива? – Смысл? Деньги мало чего стоят. – Это верно, но я бы заплатил жратвой. Или выпивкой, если угодно. – Прости, дружище, но у нас впереди много миль пути и почти сухие баки, – развел руками Ростислав. – С продуктами у нас как раз более-менее нормально, а вот с бензином… – Ладно, без обид, – все так же весело согласился ковбой. – Удачи вам. Может, еще встретимся. Он повернулся и зашагал к минивэну. Как только ковбой сел в машину, она лихо развернулась и помчалась прочь, подскакивая на неровностях дороги. – Назад они поехали более резво, – задумчиво сказал Манчини. – А мне не понравился его базар, – скривился рэпер. – «Может, еще встретимся». По мне, так это прозвучало как угроза. Это дерьмо из южных штатов со всеми так разговаривает, не говоря уже про черных. Видали, как он на меня посмотрел? – Он был в темных очках, Джей, – попытался успокоить негра полицейский. – Как бы мы могли увидеть, как он на тебя посмотрел? – Да я видел через очки, – настаивал Профессор, размахивая шлангом насоса. – Эти любители овец спят и видят, как бы вздернуть ниггера. Давайте отсюда поскорее убираться, пока он не вернулся с дружками. – Может, их всего трое и есть. – В самом деле, поторопимся, – поддержал рэпера Шибанов. – Торчим здесь, как чирей на одном месте. – Что у вас случилось? – спросила Атика, выглядывая из фургона и сонно моргая. – Ничего, были гости, хотели купить бензин. Сейчас поедем, – успокоил ее Профессор. Вел Манчини, а хоккеист с негром сидели на диванчике у заднего окна и пили баночное пиво. Шибанов здраво рассудил, что тренировки его ожидают очень нескоро, а пара банок в день для его физической формы сущая чепуха. К тому же пиво быстро закончится – заводы не работают, а старые запасы рано или поздно испортятся. – Небось думаешь о том же, о чем и я, чувак? – поинтересовался Джей-Ти, сминая опустевшую банку. – О чем же? – О том, что все это уже было в кино. Помнишь, «Ночь живых мертвецов» и прочую фигню? Когда эти парни выбираются из своих могил и бродят по стране, хватая живых. А живые вместо того, чтобы объединиться и врезать им по протухшим задницам, дерутся между собой. Помню, я смотрел и хихикал – уж больно потешные были эти мертвецы, которые еле-еле ковыляли и бормотали: «Мозги! Мозги!». Рэпер показал восставшего мертвеца довольно искусно, и Мидори, наблюдавшая за ними, засмеялась. – Мне предлагали сняться в одном из сиквелов «Живых мертвецов», – сказала она. – Дочерью главного героя. Я не стала читать весь сценарий, но начинается с того, что люди плывут на катере по Миссисипи и ищут место, где пристать. – Видишь, все это уже было, – поднял палец Профессор. – Мы сейчас тоже плывем и ищем, где пристать. А пустыня или Миссисипи – какая, на хрен, разница… – В кино герои всегда спасаются, – неуверенно сказал Шибанов. – А вот и нет! В «Ночи живых мертвецов» нормального такого черного парня прикончили ни за что, когда он почти спасся. Застрелил козел, похожий на того, что клянчил у нас бензин. В сиквелах тоже заканчивалось уныло. Эй, крошка, ты не заглядывала в конец сценария, чем там у тебя все кончилось? – Я же говорю – сценарий не дочитала. Меня пригласили в продолжение «Трансформеров». – Я тоже мечтал сняться в кино, но так и не успел, – развел руками негр и уставился в окно, что-то заметив. – Слушай, мне кажется, или сзади кто-то едет? Ростислав присмотрелся и увидел, что «виннебаго» нагоняют сразу два автомобиля. Один из них вроде был давешний минивэн, а второй покрупнее, здоровенная полноприводная дура вроде «шевроле-старкрафт». – Рик! – крикнул он Манчини. – По-моему, нас преследуют давешние гости! – Точно? – отозвался полицейский. – Может, они просто едут в ту же сторону? – Не знаю, но они прибавляют скорость. «Виннебаго» мчался по каменистой дороге, постепенно уходящей в горы. Особо здесь не разгонишься, тем более на поворотах, прикинул Ростислав. С другой стороны, широкий дом на колесах не позволял преследователям пойти на обгон. – Мидори, ложись на пол! – велел он, наблюдая, как преследователи приближаются. – Атика, пистолет! Рэпер опустил стекло и закашлялся от летевшей внутрь пыли. По задней стенке барабанили мелкие камешки. «Шевроле» прибавил ходу и громко, назойливо засигналил. Сколько человек внутри, Шибанов не видел, мешали тонированные стекла. «Понтиак» держался сзади, там, кажется, по-прежнему было трое. «Шевроле» продолжал сигналить, держась на дистанции метров в пятнадцать. Потом из окошка высунулась черная физиономия в бейсболке и закричала: – Остановитесь, надо поговорить! Бейсболку сдуло встречным ветром и бросило под колеса «понтиака». Негр выругался. – Что кричишь, брат?! – завопил в ответ Профессор Джей-Ти, выставляя в окно дробовик. – Мы тут спешим! – Стойте! – снова закричал негр, никак не реагируя на появление рэпера. Потом, решив, что переговоры закончены, прибавил скорость. «Шевроле» попытался обойти «виннебаго» справа, но Манчини следил за ситуацией в зеркала заднего вида и тут же вильнул. «Шевроле» отстал, полицейский крикнул: – Стреляйте! Атика послушно выстрелила из пистолета, пуля чиркнула по крыше «шевроле». Из люка в крыше внедорожника тут же появился человек и открыл огонь из автомата, целясь по задним колесам «виннебаго». Профессор выпалил в ответ, человек исчез так же молниеносно, как и появился, то ли успев спрятаться, то ли получив заряд дроби. Впрочем, крови на белой крыше «шевроле» видно не было. Шибанов стал бить короткими очередями по радиатору машины. Разлетелись фары, отвалился и коротко прогрохотал под колесами бампер. Кто-то выставил из люка автомат и принялся стрелять наудачу. Две пули пробили стенку фургона чуть выше окна, еще одна разбила экран телевизора, посыпалось стекло. – Мидори, не вставай! – Ростислав понял, что игры закончены, и дал очередь в лобовое стекло «шевроле». Автомобиль сразу же занесло, развернуло, в бок ему врезался «понтиак», перевернул. В скрежете металла обе машины тут же остались далеко позади, а потом и вовсе пропали из виду, когда Манчини свернул. – Все целы?! – крикнул он из-за руля. – Все, – отозвалась Атика. – Мы их остановили! Неожиданно полицейский съехал с дороги и ударил по тормозам. – Ты с ума сошел, чувак?! – испуганно вскричал негр. – Надо делать ноги, пока они далеко. – Они столкнулись, я видел, – сказал Манчини, вылезая изза руля. – Надо пойти и разобраться, кто они такие и что им нужно. – Их больше, чем нас! – Но зато они нас не ждут. Притом, возможно, они пострадали в аварии. Расти, ты со мной? – С тобой, – кивнул Ростислав, хотя задумка копа не казалась ему такой уж обязательной к исполнению. Однако он не мог допустить, чтобы Манчини пошел один. – Отлично. Джей? – Куда я денусь, блин, – проворчал в сердцах негр. – С вами своей смертью не помрешь, это точно. – Отдай Атике дробовик, возьми у нее пистолет, – велел полицейский. – Атика, если вдруг они появятся, стреляй. Но не думаю, что появятся – они там весьма серьезно столкнулись. К месту аварии они пошли по вершинам холмов, окаймлявших дорогу. Картина предстала внушительная: «шевроле» лежал на боку, четверо, в том числе женщина, безуспешно пытались его поставить на колеса «на раз-два», еще один сидел в стороне и бинтовал ногу. Поодаль лежал труп, накрытый куском брезента. – Преимущество у них так себе, – прошептал Манчини, осторожно выглянув из-за куска скальной породы и спрятавшись обратно. – У того, что пытается перевернуть машину, автомат висит за спиной. Тот, что сидит, положил пушку рядом, его нужно убить первым. Остальные не успеют вынуть свои пистолеты. – Это обязательно – убивать? – Они стреляли в наш «виннебаго». В нем были Атика и Мидори, если уж тебе наплевать на собственную шкуру. Я не собираюсь устраивать здесь мирные переговоры, Расти. Только на моих условиях. – Хорошо, – скрепя сердце, согласился Шибанов. – Попадешь из автомата? – Попаду, – сказал Шибанов. Он тщательно прицелился. Четверка продолжала возиться с перевернутым «шевроле», сидящий закончил бинтовать ногу и теперь критически осматривал завязанный узел. Это был давешний ковбой с длинными волосами, собранными в хвост. Человек, который, в принципе, ничего плохого им не сделал: довольно мирно поговорил, а потом ехал в машине, из которой никто не стрелял… Но рядом с ним на земле лежала автоматическая винтовка М-16. И он мог подхватить ее в любой момент. Поэтому Ростислав вдохнул, задержал на мгновение дыхание и на выдохе дал короткую очередь. Как минимум одна пуля попала ковбою в грудь, точнее, в шею между ключицами. Человека отбросило назад на пару метров, остальные тут же прыснули в стороны от «шевроле», но выскочивший из укрытия полицейский закричал: – Управление полиции Лас-Вегаса! Всем оставаться на местах, оружие не трогать! Поднимите руки так, чтобы я их видел! Все четверо послушно подняли руки. Ковбой умирал и хрипел, дергая ногами; скошенные каблуки ковбойских сапог чертили в красноватой земле глубокие борозды. Подобные серые сапоги из змеиной кожи, со скошенными вперед каблуками «бульдог» носили ковбои, выступающие на родео с лассо – один из них и рассказал Ростиславу, в чем тут фишка. Оказалось, такая скошенная форма каблуков помогает крепче упираться в землю, чтобы смирить заарканенного бычка. – Трейси, он сильно мучается, – сказала женщина. Она была похожа на мексиканку, потасканная, непонятного возраста от двадцати до пятидесяти. Типичная бродяжка, каких можно встретить под мостом или у вентиляционной шахты метро, попивающими дешевое красное вино из больших бутылок, спрятанных в оберточную бумагу. – Шлепните его, что ли, сэр. – Расти, – коротко намекнул Манчини. Шибанов покачал головой. – Я его снял, но я не палач. – Черт, что за мелодрама, он ведь все равно подохнет, – сказал коп и выстрелил, буквально на миг переведя ствол своего револьвера на лежащего. Каблуки прочертили последнюю борозду и остановились. – Кто вы и откуда? – громко спросил полицейский. – Руки не опускать, если кто-то пошевелится – стреляю. Джей, проверь, кто там под брезентом. Рэпер осторожно, словно покойник мог на него наброситься, ногой откинул брезент с трупа. Там лежал негр, потерявший бейсболку. От лица у него практически ничего не осталось, но никаких других негров здесь просто не было. Шибанов понял, что это он убил его, когда стрелял в лобовое стекло «шевроле». Второй. Нет, третий, если считать мужчину в ангаре на ранчо Неверлэнд… – Мертвый ниггер, – доложил Джей-Ти полицейскому, не сводившему взгляда с четверки, и подобрал автоматическую винтовку убитого ковбоя. – Это Эдгар, сэр, он из Вегаса. Был охранником в «Четырех королевах», – торопливо пояснил мужчина в клетчатых шортах и футболке с рекламой пончиков. Он выглядел в компании немного лишним – трое остальных явно не принадлежали даже к среднему классу, у этого же была внешность успешного риэлтора, потрепанного невзгодами последних дней. Очки в тонкой золотой оправе съехали на кончик носа. – С Эдгаром уже все ясно, а вот кто вы такие? – Путники, – с вызовом сказал широкоплечий мужчина в рваной армейской куртке. На поясе у него висели два здоровенных пистолета, которыми он бы с удовольствием воспользовался, случись такая возможность. – Ехали по дороге, вы начали в нас стрелять. В самом деле, подумал Шибанов, Атика выстрелила первой, хоть и не попала толком. – А вы с радостью ответили, – усмехнулся Манчини. – Мы защищались. – О, вы защищались. У вас как-то слишком много оружия для защиты. Еще раз спрашиваю: кто вы такие? Что вам здесь нужно? Люди молчали. Коп досадливо покачал головой и выстрелил в ногу тому, что стоял крайним справа – толстяку в джинсовом комбинезоне. Оглашая окрестности истошными воплями, толстяк рухнул на землю и принялся корчиться. Мужчина с двумя пистолетами дернулся было, но Манчини выстрелил еще раз, пуля пробила крышу «шевроле» сантиметрах в десяти от его плеча. – Хорошо стреляешь, коп, – похвалил мужчина. Толстяк жалобно повизгивал. – В академии был первым. Прострелить ногу и тебе, или расскажешь все без боли и крови? – А что тут рассказывать? Мы ездим по дорогам, собираем, что плохо лежит. Жить-то надо. Чокнутых мочим. Толковых парней берем с собой. – И много у вас толковых парней? – Достаточно. Вы бы тоже сгодились. – Макриди не возьмет копа, – покачала головой женщина. – Заткнись, Бетси! – рявкнул широкоплечий, но было поздно. – Макриди? Стало быть, у вас есть босс, и он не здесь. Любопытно, – сказал полицейский. – И какие у вас цели? – Выжить, – просто ответил мужчина. – Мы никому не причиняли зла, – принялся объяснять очкастый риэлтор, переступая с ноги на ногу, словно хотел отойти по малой нужде. – Мы только искали продовольствие и всякие нужные вещи. – Где у вас база? Раз есть босс, значит, должна быть и база. Теперь Манчини обращался к очкастому, который и без запугивания был готов рассказать все. – У нас нет базы как таковой, сэр. Есть трейлер и несколько больших машин. Банковские фургоны. Они перемещаются, а наш отряд – и другие вроде нашего – как бы разведчики. – Ты идиот, Гофер, – сказал широкоплечий. – А ты, похоже, нет. Но ты мне больше не нужен, – сказал полицейский и дважды выстрелил ему в грудь и в живот. Широкоплечего ударило о крышу автомобиля и он сполз по ней, оставляя кровавый след. Женщина прижала ладони ко рту, сдерживая рыдания – возможно, убитый был ее мужем или другом. Или одним из многочисленных мужей и друзей. – Сколько вас, Гофер? Гофер, то есть Суслик, явно было кличкой, весьма подходящей тщедушному очкарику. – Я не знаю… Я никогда не видел всех сразу. Думаю, человек пятьдесят, сэр. Манчини присвистнул и переглянулся с Шибановым. Толстяк тихонько плакал, даже не думая о том, чтобы вытащить из кобуры у себя на ремне пистолет. – Джей, забери у них оружие, – велел коп Профессору. Рэпер, стараясь не испачкаться в крови, забрал «беретту» у толстяка, оба пистолета и еще одну М-16 у широкоплечего и какую-то блестящую никелированную пушку у Бетси. У очкастого оружия не оказалось. – Вы собирались нас убить? Я не у тебя спрашиваю, – цыкнул коп на открывшего было рот Гофера и обратился к женщине. – Ну, говори. Собирались? – Главный был Трейси, – пожала плечами женщина. Шибанову показалось, что в ее грязных крашеных волосах что-то копошится, и хоккеиста передернуло от омерзения. – Я не знаю, как бы он решил. Вообще мы редко убивали. – Мы их отпускали, сэр, – добавил виноватым тоном Гофер. – Предварительно ограбив, не так ли? Гофер съежился, но полицейский больше не стал никого трогать. Молча кивнув Ростиславу на пленников, он вместе с негром обыскал машины. Найденные рюкзаки положил на обочину, взял у рэпера блестящий пистолет Бетси, буркнул: «Дерьмо», сноровисто расстрелял шины на всех восьми колесах и зашвырнул оружие куда-то за холм. Слышно было, как пистолет катится вниз по осыпающимся камням. – Убирайтесь вон, – велел он Гоферу. – В машине есть аптечка, можете забинтовать этого придурка… Далеко до вашего Макриди? – Миль пятьдесят-семьдесят к югу, не меньше. – Может, и доберетесь… Женщина опустилась на колени возле стонущего толстяка и стала осматривать рану. Манчини вскинул рюкзак на плечо, бросил другой хоккеисту – не ожидавший этого Ростислав еле успел поймать. Джей-Ти сложил трофейное оружие и боеприпасы в третий, пустой. – Лучше бы нам никогда больше не встречаться, – сказал на прощание полицейский и пошел по дороге, не оглядываясь. Шибанов встретился глазами с Бетси, зачем-то кивнул и пошел вслед за копом. Его догнал Джей-Ти, бренча амуницией. – Слушай, он охрененно крутой, этот легавый! – восхищенно прошептал рэпер. – Видал, как он разобрался с этими лохами?! Даже не зачитал им права. – …И стрелял в безоружных, – тихо ответил Ростислав. – Чувак, тут война, если ты не заметил. Был бы ты в гетто… – Отстань ты от меня со своим гетто! – рявкнул Шибанов так, что негр отшатнулся. – Не жил ты в Кирове, при Ельцине. – А что такое Киров? – только и смог пробормотать опешивший рэпер… «Виннебаго» выглядел покинутым, но Атика тут же появилась из-за груды камней в нескольких футах от дома на колесах. За ней выглянула мордочка Мидори, блестки платья ослепительно сияли на солнце. Боль в треснувшем ребре ее больше не беспокоила, не потребовалось даже обезболивающее, запасливо прихваченное Ростиславом в разграбленной аптеке вместе с антибиотиками, аспирином, бинтами и прочим медицинским скарбом. – Надо найти девочке нормальную одежду, – сказал Манчини, подходя к фургону и кладя рюкзак на ступеньку. – Тут все же не бульвар Сансет. – Все в порядке? – осторожно спросила Атика, почему-то глядя на Шибанова. Видимо, на лице у хоккеиста было написано, что не все, далеко не все теперь в порядке. Тем не менее, он улыбнулся и сказал: – Все хорошо. Наши победили. Негр уже возился в холодильнике – видимо, хотел вознаградить себя холодным «будвайзером» за успешное участие в боевой операции. – Разберите, пожалуйста, что там в рюкзаках, – попросил коп Атику и Мидори, после чего поманил Ростислава пальцем: – Расти, нужно поговорить. Они отошли за кабину, в тень, и Манчини протянул хоккеисту открытую пачку сигарет. Ростислав покачал головой: – Не курю. – Напрасно, хорошие сигареты… Слушай, Расти, я тебя не совсем понимаю. Ты вроде был не против, когда меня позвали присоединиться к вашему отряду. В гараже Тодда ты повел себя немного неправильно, ну да ладно, я списал на аффект. Но сегодня… Ты не хочешь испачкать руки? – Я не понимаю, зачем нужно было убивать этого Трейси, ковбоя, – упрямо сказал Шибанов. – Затем, чтобы этот ковбой Трейси не убил меня, тебя или нашего черномазого приятеля. Слово «черномазый» неприятно кольнуло Ростислава. – Джей уже черномазый? – Извини, – пробормотал Манчини, закуривая. – На самом деле я спокойно к ним отношусь, но работа в участке… Это, считай, профессиональный термин. – Ладно, проехали. Так что я сделал неправильно? – Ты свалил грязную работу на меня. Подстрелил ковбоя, но добивать не стал. Хотя понимал, что рана смертельная. Тебе было бы легче, если бы он сдох там в страшных мучениях? – А зачем ты застрелил второго? Для чего ранил толстяка, он был явно безобиден? – Ты сам ответил на свой вопрос, Расти. Второй был опасен, он рано или поздно выкинул бы какую-то штуку. Толстяка я ранил, чтобы напугать остальных. Если ты не заметил, я всего лишь прострелил ему мякоть икры. Даже кость, полагаю, не задел. Шибанов молчал, ковыряя ногтем отслоившуюся чешуйку серебряной краски на радиаторе. – Я хочу попросить об одном, Расти. Я против тебя ничего не имею, но я – коп. А ты – хоккеист. Остальные вообще не в счет, включая Джея с его постоянными россказнями о подвигах в гетто, в котором он, по-моему, и не жил-то сроду. Поверь, я лучше знаю, когда нужно стрелять. Полицейский внимательно смотрел на Ростислава, не обращая внимания на длинный столбик пепла, собравшийся на кончике сигареты. Наконец, столбик отвалился и упал на песок. – Я понял, – глухо произнес Шибанов. – Но я не привык убивать, Рик. Одно дело – заехать кому-то в челюсть на хоккейной площадке. Это часть шоу, мне за него платят. И совсем другое – убивать людей. Причем не из чувства самосохранения, это я еще мог бы понять… Просто убивать. По ситуации. Потому что так лучше. Манчини с сожалением раздавил окурок о бампер «виннебаго» и сказал: – Убийство тоже стало частью шоу, Расти. Шоу, главный приз в котором – не миллион баксов, а твоя жизнь. И тут внутри фургона громко завизжала Мидори. Оттолкнув полицейского, Ростислав бросился туда и влетел в дом, едва не застряв в дверном проеме: – Что?! Что случилось?! Девочка стояла, испуганно прижав ладони к губам. Перед ней на полу, среди вещей, высыпанных из рюкзака – подтаявших шоколадных батончиков, презервативов, патронов, дешевых газовых зажигалок и банок с консервами – лежала связка человеческих ушей, покрытых запекшейся кровью. – Я же сказал – шоу, – бесстрастно закончил их прерванную беседу Рик Манчини, поднимая уши за бечевку и выбрасывая их вон. …Четверо суток спустя Ростислав Шибанов лежал, укрывшись за толстым стволом упавшего бука. Он не мог поднять головы, потому что на малейшее движение стрелок, засевший в охотничьем домике, реагировал моментально. Последняя пуля вспорола кору совсем недалеко от его головы, и теперь хоккеист вжимался в землю, чтобы спрятаться от снайпера. Рядом, у вывороченного корневища, свернулся клубком Манчини. Коп был ранен – собственно, с его ранения и начался обстрел, когда они осторожно пробирались по тропинке. Втягивая сквозь зубы холодный воздух, полицейский пытался определить, насколько опасна полученная рана. Весь бок его темно-зеленого свитера стал черным от крови. – По-моему, сквозное… – прошипел Манчини, глядя на окровавленные пальцы. – Надеюсь, внутренности не задеты… только почему же так больно, черт его подери?! Кровь темная… помоему, это означает, что повреждена печень… – Держись, Рик… Может, это кто-то из твоих любителей пикников? Полицейский помотал головой. – Я не знаю… – Эй, там! – заорал Шибанов, надеясь, что в домике его слышно. – Это Рик Манчини из управления полиции Лас-Вегаса! Ответом ему был еще один выстрел, на этот раз не прицельный, осыпавший их сбитой хвоей. – Перестань, Расти, – прохрипел коп. – Я не полицейский… Даже если там сидит кто-то из тех ребят, он меня не узнает… Шибанов опешил. – Не полицейский?! Но форма… – Все наоборот, Расти. Я карточный шулер и преступник. Меня вез в участок коп по имени Рик Манчини после того, как поймал меня во время ограбления бутика «Тиффани»… Но потом в машину врезался грузовик, копа выбросило наружу, он свернул шею… Я открыл наручники, надел его одежду, влез в другую полицейскую машину и поехал к границе, слушая переговоры по рации… Он тяжело дышал, на губах показалась кровь. – Мое настоящее имя – Джерри Романо… Но коп из меня получился неплохой, правда? Романо улыбнулся. Ростислав прислушался – не подкрадывается ли к ним кто-нибудь по тропе или через лес со стороны домика. Нет, тихо – видимо, стрелок решил не рисковать и засесть в обороне. – Когда я вас встретил, вы даже не посмотрели на мои документы, вам хватило нашивки на форме. – А как же ключ?! – Да нет у меня никакого ключа, Расти… Какие, твою мать, в это время могут быть ключи?! Здесь уйма этих домиков, мне приходилось бывать тут пару раз… Разве трудно выбить дверь?! Романо болезненно поморщился и сплюнул кровавый сгусток. – Похоже, дело дрянь, – пробормотал он. – Прости, что вас обманывал… Вроде все было хорошо, да ведь? – Все было отлично, Рик… то есть Джерри. Ты нам очень помог. – Жалко, мало с вами побыл… И почти влюбился в эту девчонку… в Атику… Романо снова улыбнулся. – Надо же… неплохой коп получился, а? Отец был бы рад, он всегда хотел видеть меня в форме, но увидел только в хлопчатобумажном костюме исправительной колонии для мальчиков… Романо закрыл глаза. – Джерри! – позвал хоккеист. Романо молчал. Потянувшись к его руке, Ростислав попытался нащупать пульс, но пульса не было. Тогда он закричал невидимому снайперу: – Все, я ухожу! Я ухожу, не стреляй! Снайпер молчал. Может, он вообще был немым или не понимал по-английски – по пути им не раз попадались мексиканцы и китайцы. Шибанов подполз ближе к Романо, рискуя получить пулю, и проверил пульс на шее. Джерри Романо был окончательно и бесповоротно мертв. Шибанов прикрыл его карие глаза, удивленно смотрящие кудато на верхушки сосен на Шелл-Крик Рейндж, и пополз по едва заметной тропинке вниз, туда, где стоял «виннебаго» с Профессором, Атикой и Мидори. |
Юрий Бурносов
Крушение Америки
