Он улыбался, и кровь блестела в прорезях маски.
— Господи Иисусе, — пролепетал Оливер да Фермо, пятясь. Герцог Гандийский медленно перекрестился. Второй Орсини просто стоял и тупо смотрел на то, что осталось от его брата, на то, что с ним сделал Чезаре Борджиа всего за несколько мгновений. У Вителли до сих пор стоял в ушах жуткий, противоестественный хруст, с которым голова племянника Антонио Орсини отделилась от тела.
Антонио Орсини мёртв, внезапно понял Вито. Никто не знает пока что, но он мёртв. Как и мы все.
Бык поднял их на рога.
— Стойте. Спокойно, — проговорил Чезаре. — Иначе. Так. Будет. С каждым.
Он говорил очень медленно, словно ему не хватало воздуха. Его разные глаза, и прежде довольно неприятно выглядящие в прорезях вечной маски, стали очень яркими. В одном из них, зелёном, лопнул сосуд, и белок залило кровью. Тяжело дыша, Чезаре смотрел на них, по-прежнему держа в руке голову Франко Орсини. Никто не мог оторвать от него взгляд, и никто не услышал шагов по коридору слева от них.
