1. Давай начнем вот с чего: тебе самому в детстве хотелось стать пиратом?

Вот так вот шататься по теплым морям, грабить, убивать и с утра до вечера глушить ром? Ну, конечно, какой ребенок об этом не мечтал! Одна беда: в СССР «профессия» пирата не была популярной, особенно в зимний период. Поэтому приходилось четко отличать мечту от реальности. Правда, Куба строила социализм и некоторым счастливчикам удавалось повидать те самые теплые моря… Но отчего-то «остров Свободы» у меня никак не ассоциировался с пиратами. Так же, впрочем, как и сегодня, скажем, Гаити — вовсе не Эспаньола, на которой и возникли первые испанские поселения. Мир сильно изменился с тех романтичных «пиратских веков».
А быть пиратом хотелось, серьезно. Конечно, под ромом подразумевалось что-то вроде «Байкала», и «вместо крови — томатный сок», но хотелось. Этаким плохишом, которого все боятся, а ему и дела нет. Вполне нормальное желание для советского ребенка. Когда-то довелось услышать мнение западного журналиста: во всем мире, мол, самый популярный герой Астрид Линдгрен — Пеппи Длинный Чулок, а в России — Карлсон. Потому что Пеппи борется за справедливость, а этим и без того занимается милиция, да так, что не продохнуть. А Карлсон плевал на все со своей крыши, никаким общественно полезным трудом не занимается, только плюшки ворует. В лучшем случае — поможет другу, а когда скучно — что-нибудь взорвет и сбежит к себе на недосягаемую высоту. Я согласен с тем журналистом: нам вот именно этого очень не хватало, личной свободы.
Порой оглянешься вокруг — выросли те дети, и каждый второй стал таким «карлсоном»-эгоистом, только вместо плюшек тащит чего посерьезнее, а запасной «домик» норовит выстроить не на крыше, а за границей… Нет, мы не хотели набивать карманы реалами и пиастрами. Мы хотели свободы. И теплого моря круглый год, конечно. Вот только акул я почему-то с детства боюсь, и сколько бы Макаревич по ТВ не рассказывал, какие они милые, я ему не верю.

2. А книжки про пиратов любил читать? «Остров сокровищ», «Одиссея капитана Блада», «Наследник из Калькутты»?

Да просто обожал. Забавно только, что ты сейчас практически «огласил весь список». Еще, правда, у Конан Дойла есть чудесные рассказы о капитане Шарки. Он, помнится, имел милую привычку под столом неожиданно палить в собутыльников, если карта не шла… Ну или просто, чтобы разговор поддержать. Возвращаясь к тому, о чем говорил раньше: колоритные персонажи пиратов радуют читателя не жестоким самодурством, как в случае капитана Шарки, а тем, что позволяют себе быть такими, какие они есть. Они свободны. От воспитания, от пионерского галстука, от всего, чему учат в школе… Но не в этом дело: они вообще свободны. Настоящий книжный пират (хорошо сказал: «настоящий книжный») свободен, например, от жадности. Иначе это просто нудный громила со счетами в кармане. А в жизни, конечно, большинство из них были именно такими.
Оттого и Джим из «Острова сокровищ» никогда не мечтал стать пиратом — не просто грязная, но еще и скучная работа. Уж лучше держать гостиницу. А книги в те времена писали другие, «пиратской романтики» как таковой не существовало. Например, самой известной была «Пираты Америки» А. Эксквемелина. Автор побывал в Вест-Индии, был продан в рабство плантаторам, видел и пиратов, и буканьеров, описал их жестокие нравы. Именно в «Пиратах Америки» черпал вдохновение Сабатини, создавая своего капитана Блада. И, само собой, лишь судьба заставила его стать пиратом, но, само собой, благородным. То есть — «книжным». Хотя в жизни, как известно, случается всякое, были и совершенно удивительные личности.
Но даже самый жадный и жестокий пират не мог не быть хоть чуточку романтиком. Уж такая штука море… Море и паруса. Именно поэтому даже Джон Сильвер у Стивенсона вышел таким симпатичным, оставаясь персонажем сугубо отрицательным.

3. Ты — разносторонний писатель. Известность пришла к тебе с повестью «Мао», получившей ряд престижных премий. Затем последовал целый ряд романов в жанре science fiction, потом ты отдал дань фэнтези, и вот теперь — авантюрный роман о пиратах 16–17 веков. Тебе тесно в рамках одного жанра? И в каком жанре работается лучше всего?

Нет, мне нигде не тесно. Но всегда хочется попробовать что-нибудь еще. Больше чем на год я вообще, можно сказать, «отлучался в телесценаристы». Если есть возможность искать — надо искать. Про пиратов писать интересно и, что стало для меня неожиданностью, нелегко. Снова возвращаясь к тому, что сказал выше: у нас было очень мало книг о пиратах. То есть образ на самом деле не такой уж и сложившийся. В свете последних десятилетий читателю проще представить себе космический корабль, чем парусник. Проза жизни: а где на пиратских фрегатах располагался гальюн? Как правило — на самом носу, его «подвешивали» под самым бушпритом. Весьма разумно: со стороны носа ветер на паруснике не дует никогда. Не только в этом, конечно, дело… Первые читатели и Сабатини, и Стивенсона представляли жизнь пиратов куда лучше нас. А ведь «бытие определяет сознание» — мало понимая в их быте, мы мало понимаем и их самих.
Боюсь, некоторые знатоки могут меня упрекнуть в несколько вольном подходе именно к повседневной жизни моряков тех лет. Но если описывать все эти мелочи, из которых и состояла из жизнь… Ни на что другое просто не осталось бы места. Приходится прятаться за широкую спину Дюма-отца: история — лишь гвоздь, на который писатель вешает картину. Тем паче, что и мои пираты, и его мушкетеры жили практически в одно, весьма смутное для Европы и Америки, время.
Таким образом, отвечая на вопрос о жанре, в котором мне лучше работается… В любом лучше — главное, чтобы было интересно.

4. Морские разбойники, как известно, поднимали свой черный флаг над волнами разных морей. Почему же так популярны именно пираты Карибского моря?

Да, морских разбойников было немало… Чего стоят одни алжирские пираты — в те же времена, что и карибские, они устроили настоящий террор в западном Средиземноморье. Половина Европы боролась с ними, но даже общими усилиями долго не могли добиться успеха. Впрочем, они в какой-то степени были корсарами… Кстати, о терминах: каперы, корсары, флибусьтеры, приватиры — все это на разных языках означает лишь одно — у этих пиратов были гавани, куда они всегда могли спокойно зайти. У них была «крыша» в виде какого-либо государства, полагалось лишь отстегнуть «долю». Пираты, действовавшие на свой страх и риск, могли воспользоваться разве что гостеприимством Тортуги. Во всех остальных случая — «крутились, как могли». Ходили под чужими флагами, храня полный набор на борту, переименовывали корабли. Последним, кстати, отличился и Френсис Дрейк во время своей пиратской кругосветки — чтобы запутать гонявшихся за ним испанцев. Надеюсь, читатели еще узнают об этом подробнее.
Почему так популярны были именно пираты Карибского моря?.. Ну, а почему были? По-моему, сейчас они популярны как никогда, спасибо Джонни Деппу. В прежние же времена Америка открыла для Европы целый новый мир. Невиданные животные, растения, которые вошли в жизнь Старого Света: картофель, табак, томаты, кабачки и многое другое. И, конечно, золото! Оно, впрочем, кончилось довольно быстро, зато бизнес плантаторов расцвел надолго. И когда кончились галеоны, нагруженные индейскими сокровищами, пираты принялись за работорговлю. Они и грабили торговцев живым товаром, и сами занимались этим выгодным делом. Честно вели дела, пока это было выгодно, и грабили тех же плантаторов, когда выгоднее оказывалось грабить. Жизнь кипела, и с каждым десятилетием это кипение оказывалось все ближе к Европе: корабли становились все быстроходнее. Сегодня Карибский бассейн со всей своей мрачной романтикой — практически «задний дворик» США, и там интерес к теме не умрет. Что и демонстрирует нам Голливуд.

5. Кстати, фильм «Пираты Карибского моря» помогал при работе над романом? Кажется, что черты Джека Воробья можно найти то в Клоде Дюпоне, то в Кристин. Это специально так задумано?

Пересмотрел с удовольствием. Но насчет помощи… Фильм и книга — совершенно разные вещи. В кино герою достаточно наморщить лоб — ну, по крайней мере, если это делает Депп — и ход его мысли уже понятен.
Что до «общих черт», то ты не совсем прав, как мне кажется. Хотя пусть читатель рассудит, конечно. Если эта «общая черта» — скажем, привычка больше верить в удачу, чем в расчет, то да, так и есть. Что поделать, таковы особенности профессии. Пират не может быть труслив, в море убегать некуда. Пират не может строить планы на будущий год — море может забрать его в любой час. Такая работа диктует и особый подход к жизни, назовем его «цинично-философским». Вырабатывался он, понятное дело, со временем. У тех, у кого это время было, остальные шли на дно…

6. Остров Оук можно найти на географических картах. Он действительно такой таинственный, как описан в романе?

Он куда более таинственен, поэтому его описание, я надеюсь, будет продолжено. Сама история «денежной шахты», как ее назвали кладоискатели, длинна и запутана. Я не стану сейчас подробно на ней останавливаться, но таинственный колодец, заливаемый во время прилива морской водой, долго будоражил умы и канадцев, и американцев. Кто и зачем построил эти ловушки, что прятали и от кого? В самом ли деле там нашли клад, а если нашли-то чей он был? У меня есть свои ответы на эти вопросы.
Скажу только, что на острове Оук в начале девятнадцатого века проживали два старых моряка. Одного звали Джон Мак-Гиннис, а второго — Роберт Летбридж. Оба исчезли: первый считается погибшим в море, хотя трупа никто не видел, второй таинственным образом сгоревшим в охотничьей хижине приятеля, хотя останки не были подвергнуты современной экспертизе…

7. А что за «железного кита» встречают герои романа в эпилоге? Или это тайна?

Ну, в литературе был как минимум один случай, когда крупные морские млекопитающиеся мешали судоходству и даже топили корабли. Тогда его, помнится, окрестили «железным нарвалом». Моим пиратам показалось, что это скорее обыкновенный большой кит. Просто — железный… Ничего удивительного — китов у берегов Канады много, а невиданное животное в те времена встретить было очень легко.
Так что нет, не тайна.

8. Мауриций Беневский, появляющийся на последней странице книги, реально существовавший исторический персонаж (как, впрочем, и Френсис Дрейк, и губернатор Ле Вассер). Но жил он в 18 столетии. Откуда у его людей автоматы?

Мауриций Беневский (хотя вариантов написания имени этого удивительного человека очень много, вплоть до «барон де Бенев») персонаж, конечно, исторический… И одновременно легендарный. Оказавшись в остроге на Камчатке этот то ли поляк, то ли словак, то ли венгр исхитрился этот острог взбунтовать. Под его предводительством восставшие захватили пригодное лишь для плаваний вдоль берегов суденышко и добрались на нем до Макао — совершенно фантастическое, обреченное на провал предприятие, которое завершилось полным успехом. А уж сколько приключений выпало на долю Беневского и его спутников… Этого точно не знает никто.
Автоматы у интернациональной команды Беневского, я полагаю, с «железного кита». А вот как так вышло — история длинная.

9. С кем еще из известных мореплавателей тех времен предстоит встретиться героям романа?

С пассионариями, с кем же еще? Волшебные предметы могут попасть в случайные руки, но предназначены они для великих дел. Может быть, дельфин, отслужив свое Дрейку, должен перейти к другому известному британскому мореплавателю? Тем более, что жил он в одно время с тем самым Беневским и немало сделал для изучения северной части Тихого океана… Его звали Джеймс Кук.
Хотя это, как ты понимаешь, лишь мое предположение. Мало ли какие силы могут вмешаться в игру. Тем более, что попади дельфин к человеку вроде Генри Моргана, который даже среди пиратов заслужил прозвище «Жестокий», забрать его назад будет нелегко… Эти два имени порядком разнесены во времени, но что может быть невозможного для острова Демона?

10. Демон, охраняющий Круг Времени — имеет ли он отношение к хихикающим демонам, с которыми встречался Николай Гумилев в романе «Революция», и герои романов «Чингисхан 2» и «Армагеддон»?

Самое прямое. Вот только смотрят на них разные люди разных эпох, и видят этих существ несколько по-разному. Каковы они на самом деле? Иногда это так же трудно сказать, как объяснить, каков на самом деле электрон. Наши глаза видят лишь то, что мы готовы увидеть, а мозг понимает лишь то, что мы в состоянии понять.

11. Узнает ли Джон Мак-Гиннис, а вместе с ним и читатели «Этногенеза» тайну Прозрачных?

Его судьба так же не определена, как и судьбы Кристин, Клода Дюпона и даже Моник. Боюсь, Прозрачные сами решают, кто узнает их тайну, а кто — нет. Но и у Джона, и у Кристин, и у Роберта впереди длинный путь.

12. И, наконец, про любовь. Как в действительности относится Моник к Джону? Порой кажется, что она испытывает к нему искренние чувства, а в следующий момент она готова приказать испанцам пристрелить его. Любит ли кого-нибудь эта бесстрашная авантюристка?

Моник сделана из того же теста, что и все остальные. Она так же, как и все, способна и на симпатию, и на любовь, и на верность. Вот только в системе ценностей Моник все это стоит немного по сравнению с той целью, которую она преследует. И сообразительный Дюпон, полагавший, что эта цель — золото тамплиеров, начал понимать, что ошибался. Есть женщины, к которым как ни относись, а верить им нельзя. Моник именно из таких, и я надеюсь, что Джон это наконец осознает.